Гибель Армады

О проделках Дрейка Елизавете доложило сразу два человека: прибыл посыльный самого Дрейка и посыльный адмирала Говарда. Первый радостно сообщал о захвате испанского галеона «Нуэстра Синьора дель Розарио», который битком оказался набит деньгами и драгоценностями путешествовавшей на нём знати. Дрейк в письме писал прямо о богатой добыче, зная, как обрадуется королева своей доле. Казна в те дни была пуста. Деньги уходили на голландских повстанцев. Их Елизавета считала необходимым поддерживать. Мало того что они являлись протестантами и изо всех сил боролись за веру, так их ещё и притеснял испанский король. При полном захвате Филиппом Голландии у него оказывался открытый, никем не защищаемый доступ в море. Деньги тратились на строительство кораблей для флота и на его содержание. Елизавета экономила, как могла, но толку от экономии было не много. А вот от пиратского промысла вице-адмирала сэра Френсиса — очень даже не мало.

Во втором послании, напротив, инициативу Дрейка ругали на чём свет стоит. Адмирал потерял вице-адмирала, когда тот грабил галеон. Делиться ни с кем Дрейк не желал, объявив, что передаст всё найденное лично королеве в руки.

«Дрейку не до военных действий, — жаловался лорд Эффингемский, — он действует по пиратским законам. Бросает эскадру ради наживы, не предупредив меня. Идёт ночью, подвергая опасности себя и своё судно, один захватывает тонущий корабль и даже распивает вино со сдавшимся испанским капитаном!»

   — Хитрец! — Елизавета улыбнулась. Ей вице-адмирал нравился, и она ничего не могла с этим поделать. Храбрый пират, не имевший знатного происхождения, завоевал благосклонность королевы, пускаясь в отчаянные вояжи в дальние моря и океаны. Порой от него так долго не бывало вестей, что многие считали знаменитого пирата мёртвым. А он всегда возвращался и не с пустыми руками!

   — Конечно, Говард прав, — рассуждала королева, — на войне надо бы вести себя поосмотрительнее.

Но победителей не судят. Раз Дрейк сумел захватить судно и забрать имевшееся на нём добро, то и ладно.

Отвечать адмиралу Елизавета не стала. А Дрейку отписала письмо, в котором скупо выразила благодарность. Захваченное скоро должно было прийти в Лондон. Туда же доставят и пленных. Королева понимала, они вряд ли расскажут что-то интересное, но официальные документы, а не доклады шпионов, никогда не помешают. Количество судов, людей на борту, намерения Филиппа — вопросов хватает.

Отпустив посыльных, Елизавета разложила на столе карту. Пока Армада, как и ранее, представляла собой угрозу. Её так и не удавалось отогнать от Англии подальше. Причём желательно подальше и от Фландрии, где засел герцог Пармский. Докладывали, его дивизия разбегается, но как разбежалась, так и снова сбежится. Туда пускать Армаду нельзя. Интересно узнать, как поведут себя французы.

— Подлый народ. Без принципов и чести, — пробормотала Елизавета, оценивая расстояние до Кале, — будут врать и отнекиваться, а Армаду, битком забитую столь близкими их сердцу католиками, скорее всего, примут. В Булони испанцы не причалят — там протестанты. А вот Кале — слабое место на карте Франции.

На всякий случай Елизавета села писать ласковое письмо французскому королю. В нём она заверяла Генриха в своей искренней сестринской любви. Королева всячески подчёркивала нежелание вести военные действия против Испании, которые ей просто-напросто были навязаны. В письме выражалась признательность Генриху за невмешательство и за отказ в оказании помощи испанцам. Елизавета, конечно, знала, что Генриху по большому счету сейчас не до войны с кем бы то ни было. Францию раздирало на части. Борьба за трон, идущая не первый год, никак не заканчивалась. Католики и протестанты тянули Генриха каждый на свою сторону, не брезгуя для этого никакими методами. Но письмо не повредит. Если Армада пристанет к берегам Франции, флот должен оказаться в изоляции.

   — Генрих намёк поймёт, — произнесла Елизавета, подписывая письмо, — если он хочет, чтобы я его поддерживала, то должен поддержать меня. Ему нельзя наживать врагов. Их у него во Франции достаточно.

Елизавета снова посмотрела на карту.

   — Пусть Говард гонит их на север, подальше от всего остального мира. Он правильно делает, что не ввязывается в серьёзные сражения. Это дорого стоит. Только лишний расход средств, — Елизавета поджала губы. Каждый день содержания флота причинял ей лишнюю головную боль. Сколько б Дрейк ни грабил испанских кораблей, ежедневные расходы это никак не сокращало. Поэтому Елизавета старалась в войны не ввязываться. Она знала, у Филиппа денег на затяжную войну с Англией тоже нет. Он ждал помощи от папы, но папа не спешил раскошеливаться. Чем-то Сикст Пятый был королеве симпатичен. Как и она, он знал счёт деньгам и никакие вопросы веры, видимо, не могли заставить его действовать иначе.

Пролив Ла-Манш