Гибель королей

Эдуард удивился при виде меня, но наша встреча его обрадовала. Он знал, что бо́льшую часть лета меня не было в Фагранфорде, и не спросил, как дела у близнецов. Вместо этого сообщил мне, что получил новости от своей сестры.

– С ними все хорошо. – Он пригласил меня к столу. – Мы не подаем блюда моего отца, – заверил он меня.

– Это радует, господин.

При Альфреде к столу подавали безвкусное и жидкое варево из мясного бульона и овощей, Эдуард же, по крайней мере, знал, что мясо полезно.

За столом присутствовала его новая жена, округлившаяся, с довольно большим животом, и ее отец, олдермен Этельхельм, доверенный советник Эдуарда. Хотя сейчас священников было меньше, чем во времена Альфреда, их все равно насчитывалось около дюжины, и среди них я увидел своего друга Виллибальда.

– А мы боялись, что ты провоцируешь данов, – весело поприветствовал меня Этельхельм.

– Кто? Я?

– У них тишина, – добавил он, – и лучше не будить их.

– А ты хотел бы разбудить их? – внимательно глядя на меня, поинтересовался Эдуард.

– Отправить сотню твоих воинов в Кент – вот чего я хотел бы, господин, – ответил я. – А потом я отправил бы еще сотни две или три в Мерсию и построил бы там бурги.

– В Кент? – удивился Этельхельм.

– В Кенте неспокойно, – пояснил я.

– Они всегда доставляли кучу хлопот, – отмахнулся Этельхельм, – но они ненавидят данов так же сильно, как мы.

– Кент должен защищать фирд, – напомнил Эдуард.

– А бурги может строить господин Этельред, – объявил Этельхельм. – Если даны нападут, мы будем готовы встретить их, но все равно нет надобности провоцировать их. Отец Виллибальд!

– Господин? – Виллибальд, сидевший за одним из нижних столов, привстал.

– У нас есть вести от наших миссионеров?

– Обязательно будут, господин! – ответил Виллибальд. – Уверен, что будут.

– Миссионеры? – удивился я.

– Они у данов, – пояснил Эдуард. – Мы их обращаем.

– Мы перекуем мечи данов на орала, – добавил Виллибальд.

И сразу после того, как было сделано это оптимистическое заявление, прибыл гонец. Заляпанный грязью священник приехал из Мерсии, в Уэссекс его отправил Верферт, епископ Вигракестера. В зале воцарилась тишина. Эдуард поднял руку, и арфист прекратил щипать струны своей арфы.

– Господин. – Гонец опустился на колени перед подиумом, на котором стоял верхний стол, ярко освещенный свечами. – Великая новость, господин.

– Этельвольд мертв? – спросил Эдуард.

– Господь велик! – произнес священник. – Эпоха чудес еще не закончилась!

– Чудес? – удивился я.

– Есть одна древняя гробница, господин, – начал священник, глядя на Эдуарда, – в Мерсии, и в ней объявились ангелы, чтобы предсказывать будущее. Британия будет христианской! Ты станешь править от моря до моря! Там ангелы! Они несут пророчества с небес!

Со всех сторон посыпались вопросы, но Эдуард жестом велел всем замолчать и вместе с Этельхельмом принялся допрашивать гонца. Они выяснили, что епископ Верферт отправил доверенных священников к древней гробнице и те подтвердили, что произошло сошествие с небес. Гонец не мог сдерживать ликование.

– Ангелы говорят, что даны повернутся ко Христу, господин, и ты будешь править королевством всех ангелькиннов!

– Видишь? – Отец Коэнвульф, оказавшийся запертым в деннике в ту ночь, когда ушел молиться вместе с Этельвольдом, не удержался от искушения устремить на меня торжествующий взгляд. – Видишь, господин Утред! Эпоха чудес еще не закончилась!

– Хвала Господу! – возвестил Эдуард.

Гусиные перья и портовые шлюхи. Хвала Господу!

* * *

Натанграфум стал местом паломничества. Сюда приходили сотни людей, и большинство разочаровывалось, потому что ангелы являлись далеко не каждую ночь. Целыми неделями в гробнице не загорался свет и оттуда не доносилось странное пение, но вот ангелы опять появлялись, и по долине под курганом вновь разносились молитвы ищущих помощи.

В гробницу пускали не всех, их отбирал отец Катберт и вел внутрь мимо вооруженных людей, охранявших вход. Это были мои люди, и ими командовал Райпер, но знамя, развевавшееся на вершине кургана рядом со входом, принадлежало Этельфлэд. На нем был изображен неуклюжий гусь, державший в одной перепончатой лапе крест, а в другой – меч. Этельфлэд была убеждена, что святая Вербурх защитит ее точно так же, как эта святая однажды защитила пшеничное поле, прогнав стаю голодных гусей. Предполагалось, тогда случилось чудо, и из этого следовало, что я был творцом чудес, однако благоразумие мешало мне поведать об этом Этельфлэд. Если знамя принадлежит дочери Альфреда, то она же отрядила охрану, и любой, кого впускали в гробницу, считал, что захоронение находится под ее протекцией. Это ни у кого не вызывало удивления, и вряд ли кто-нибудь поверил бы в то, что священное для христианских паломников место охраняет Утред Нечестивец.