Гиблое место

— Да уж, нашли тюремщика! Я — разгильдяй, но не убийца! Эта парочка мешала моему бизнесу. И не только! Они всех в общине напрягали. Что-то не помню, чтоб по ним кто-то плакал, когда я их арестовал!

— Не лез я в Ваши дела! — возмутился Паркун.

— Ты в моём ресторане дрянь продавал! А дружок твой — Далята — помогал. Ну-ка, расскажи, в чём ты дамочкам дурь от Паркуна тоскал?

— В этом, — буркнул Далята и оттолкнул от себя компас.

Я подтащил штуку к себе. Приятная тяжесть старинного серебра ловко легла в руку. Люблю такие механизмы.

— А Беримиру зачем Ваш компас понадобился? Он, ведь, даже купить его хотел, но Вы опередили.

— Я почём знаю?

— Так я поведаю. Знаете, Михаил, Далята и, правда, не мешал Вашим тёмным делам, а вот Беримиру чем-то пригодился… Далята разносил клиенткам надежду на вечную молодость.

Компас лучшая упаковка для рециклерных таблеток — не окислятся, не рассыпятся. Верно?

Далята мрачно кивнул.

— Непонятно, зачем компас понадобился этнографу. Хотел устранить артефакт или наоборот — страсть к настоящим вещам овладела… Это мы у него спросим. Паркун, что же Вы не сообщили Михаилу, что у Вас аллергия на эти самые таблетки?

— Он — тоже рециклер? — изумился Михаил.

Паркун затравленно глянул на меня и затрясся пуще прежнего.

— Рециклер, причём крайне неудачный. Вот мои родители, например, от своего выбора не пострадали.

— Но у него схожие со мной симптомы — аллергия на зеркальные цветы.

— У него рециклерство отняло последние силы — вот он и цепляет любую гадость — вирус, пыльцу… Далята, Паркун, можете отправляться восвояси. Нам с Михаилом ещё потолковать надо…

Оба негодяя не заставили себя упрашивать. Беседовать с Михаилом смысла не имело, поэтому мы с Вэей откланялись.

Наш мерин ступал аккуратно, и повозка тихо покачивалась, хотя улица была темна, словно подводная пещера. Вэя сидела в опасной от меня близости — в металлический запах ночи вплетался аромат её волос.

— Ян, что за средневековье? Людей похищать!

— Я Михаила хорошо помню. Отпетый! Явился на Митонию вызволять своего друга. Вёл себя так, словно он хозяин всей планеты. Не думаю, что он изменился, хотя на какую-то долю я и уверовал в обратное.

— Может быть, это он похитил остальных?

— Я думал об этом, но мне кажется, что он показал бы остальных… А ещё не даёт покоя мысль — неспроста Беримиру понадобился странный дом. Почему все комнаты разные? Инопланетян здесь нет, только земляне и такие причудливые комнаты. Кому он собирался продать дом? Если не продавать — зачем ему такой?

— Ян, смотри!

Вэя порхнула куда-то в сторону, к мрачной каменной глыбе стены, где уныло белел листок. Я рассмотрел в нём афишу. Вэя восторженно прочла: «Луч»!

— Ян, сегодня приезжает «Луч». Там — Борис! Знаешь, кто это?

Среди моих приятелей нашлось несколько Борисов, но… Я подозревал, что ни один не вызвал бы у Вэи такого восторга, потому решительно замотал головой: «Не знаю».

— Это театр «Луч»! Сегодня днём спектакль! Там играет Борис! Я так хочу пойти! Давай?

Вот это поворот! Меня куснула ревность и любопытство — что за актёр, который у моей напарницы вызывает столько эмоций? Много бы я отдал, чтоб Вэя так взлетала от мысли обо мне. Я согласился пойти. Напарница бросилась мне на шею и расцеловала. Ради одного этого стоило ей уступить.

Мы поменяли лошадь в гостинице и взяли Свена в качестве проводника — Театр давал спектакль на окраине в заброшенной усадьбе.

*****

Прохладное весеннее солнце трепетало на концах ржавых прошлогодних колосков. Ставшее никому не нужным поле дрожало и клонилось к земле. Мы с напарницей возликовали.

В наше с Вэей восхищение нетронутой красотой вклинился Свен, сообщив, что охотней отправился бы на автобусе.

Миновав поле ржи, мы взнеслись на пригорок, на котором сгрудились двухэтажные жёлтые домики. Редкие прохожие наблюдали за нами с интеллигентным любопытством. За городком начиналось пожухлое поле прошлогодней травы, которое вплотную подобралось к ржаво-красному особняку. Возле облупившихся как старая кора деревьев колонн сгрудились девушки. Вэя взволнованно сжала мою руку.

— Странно, почему они не заходят?

— Может быть, пока не пускают, — предположил Свен.

В отдалении стояла расстроенная девушка. Свен подошёл к ней и участливо поинтересовался причиной расстройства. Та в ответ заплакала и сквозь слёзы поведала, что спектакль не состоится. Билеты купило слишком мало людей. Актёры приехали, но не будут играть — хозяин зала говорит — невыгодно. Поклонники надеятся получить хотя бы автограф.

Я увидел, как у Вэи задрожал подбородок. Ревность полоснула меня, но в ту же секунду проснулся азарт — вот уговорю сейчас жлоба, спектакль состоится, и напарница от благодарности сама мне на шею бросится.

— Я сейчас!

Я мигом отыскал служебный вход и бросился на поиски хозяина. Актёры шумно обсуждали в гримёрке жадного хозяина. Они сказали, что хозяин приказал им собрать вещи и к вечеру убраться. Сам куда-то отчалил. Я решился на сумасшедший поступок.

— Ребята, кто у вас главный?

С диванчика поднялся кумир Вэи. Я вдохнул, выдохнул.