Гидеон. В плену у времени

– Я ничего не чую, Синекожий.

Дегтярник грубо шлепнул Тома по спине. Он был в великолепном настроении и начал чтото напевать. Том присоединился к нему, постукивая ногой в такт знакомому ритму. Вскоре они оба пели старую балладу разбойников, да с таким увлечением, что прохожие задирали головы.

Наши сердца не старятся,

Полюбил – так целуй красавицу.

Что за глупость о смерти мыслить.

Ну а кто в петлю попадет,

Так здоровье его подведет.

Вот решил я пойти, да и выпить.

Когда Энджели вошла и услышала не слишком мелодичное пение, она решила не перебивать их и направилась в кухню, чтобы сделать себе несколько тостов. Спустя какоето время Дегтярник услышал шум на кухне и вместе с последовавшим за ним Томом пошел туда. Энджели собиралась пойти вечерком потанцевать и уже надела шелковую юбку. Она только открыла рот, чтобы сказать «привет», как тосты с шумом выскочили из хромированного тостера. Дегтярник и Том в испуге подпрыгнули и стали оглядывать комнату, пытаясь найти причину страшного звука. Энджели увидела, что ее новый хозяин размахивает ножом. Он и правда приготовился отразить нападение. Пожалуй, раз эти двое никогда прежде не сталкивались с тостером, вполне возможно, что они прибыли из другого века.

– Эй, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие. – Ктонибудь хочет тостов?

Дегтярник покачал головой, медленно отвел нож и ушел из кухни. Энджели ничего не сказала, поскольку уже хорошо знала, что ее хозяин не любит выглядеть дураком. Она намазала тост маслом, пошла в гостиную, включила телевизор и поскакала по каналам, нажимая кнопки на пульте. Том стоял в дверях и робко следил за ней. Он не заметил, как белая мышка высунула мордочку изпод рукава футболки, но Энджели это увидела и завизжала, указывая пальцем на мышку. Дегтярник вошел в комнату с балкона, но не решался пройти между телевизором и пультом управления, опасаясь, что невидимые волны сделают с ним чтото нехорошее.

– Простите, мисс Энджели, я не хотел вас напугать, – смущенно сказал Том.

– И не напугал, – фыркнула Энджели, махнув рукой так, будто прогоняла его прочь. – Я сегодня немножко нервная. Ты же не думаешь, что я боюсь мышей, правда? Просто держи ее подальше от меня, я этих зверей не люблю…

Том положил мышку в карман. Дегтярник поманил Тома на балкон и плотно закрыл за ним двери.

– Я должен кое о чем тебя спросить, – спокойно сказал он, – ты можешь растворяться?

– Не понимаю…

– Ты возвращался в свое собственное время, хотя бы на несколько секунд, будто во сне?

– Нет.

– Помнишь, как мастер Скокк и мисс Дайер сбежали от нас во время ливня?

– И вы умеете это делать? – воскликнул Том.

– Эй, и даже больше. Это не для слабонервных, к тому же и я совершал ошибки, но я могу заставить себя это сделать. Я владею таким искусством, которому позавидует любой воришка в Кристендоме…

– А куда вы при этом направляетесь?

– Ха! И вправду, хороший вопрос! Я направляюсь в наше собственное время. Не в моей воле оставаться там очень долго, поскольку невидимые силы всегда вытягивают меня обратно. Но пока я там, я могу видеть и слышать, и говорить, и двигаться. Даже научился переносить из одного века в другой то, что могу удержать в руках. И если я остаюсь в прошлом пять минут, здесь, когда я возвращаюсь, тоже проходит пять минут. Если я делаю дюжину шагов, то потом оказываюсь на том же самом месте. Правда, это чудо! С тобой такого не случалось?

– Никогда, Синекожий.

– Ну почему так? Наверное, у когото есть к этому склонность, а у когото – нет… Не важно, ты увидишь это своими собственными глазами. Смотри и удивляйся!

Дегтярник выпрямился, закрыл глаза и сосредоточенно нахмурил брови. И ничего не случилось. Он открыл глаза, шагнул вперед, назад, попытался еще раз. Том сжался в углу балкона, ожидая того, что произойдет. Ничего.

– Проклятие! Почему я не могу этого сделать? – зарычал Дегтярник и, обернувшись к Тому, рявкнул: – Убирайся!

Том кинулся в гостиную и закрыл за собой шторы. Энджели молча наблюдала за ним, подбирая крошки от тоста.

Дегтярник положил руки на холодное ограждение балкона, глубоко вдохнув, прикрыл глаза и попытался достичь того состояния спокойствия, которое, похоже, помогало раствориться. Потом крепко прижал ладони к глазам. Он недавно обнаружил эту хитрость, она помогала увидеть радужные тени, плывущие сквозь бесконечную черноту и похожие на те фигуры, которые появлялись перед внутренним взором, когда он растворялся. Он снова напрягся, но потом в расстройстве затряс головой. Ничего не получалось! Пусть мне выбьют мозги, если я позволю одной неудаче остановить меня!