Гиганты

— Я никак не могу выкинуть из головы вероятность случившегося, — говорит Хаким, — система, которая выглядела просто идеальной на дальней дистанции, вдруг оказывается далеко не такой удачной, как только мы выходим на траекторию. Все эти массы и возможные маршруты, и каким-то образом единственный выход – это через чертову звезду. О, и там как раз есть такой удобный газовый гигант, который абсолютно случайно летит именно туда, куда нам нужно. Ты понимаешь, какая у всего этого вероятность?

— Астрономическая, — говорю я без каких-либо эмоций.

Он качает головой:

— Стремящаяся к нулю.

— Я тоже так думаю, — признаюсь я.

Хаким бросает на меня колкий взгляд:

— Да ты что? Серьезно?

— То, как вся система была как будто сконструирована именно таким образом, чтобы направить нас на звезду. То, как эта штука пыталась схватить нас, когда мы были внутри. Твои пауки-молнии – я вообще не думаю, что они были обитателями этой планеты. Не с их плазменной формой жизни.

— Они как будто бы пришли со звезды.

Я пожимаю плечами.

— Звездные инопланетяне... — размышляет Хаким

— Или какие-то дроны. В любом случае, ты прав. Эта система не случайна. Это средство сбора информации. Ловушка.

— Это значит, мы там были чем? Образцами? Домашними животными? Охотничьими трофеями?

— Почти. Может быть. Кто знает?

— Может все-таки приятелями?

Я вскидываю взгляд в ответ на неожиданную жесткость в его голосе.

— А может просто союзниками, — размышляет он вслух, — объединившимися против общего врага?

— Как правило, это хорошая стратегия.

Особенно приятно, что хотя бы на этот раз плохой парень – это не я. Я как раз тот, кто вытащил наши задницы из огня.

За неимением лучшего, я согласен на союзников.

— Ведь если приглядеться, то можно увидеть еще парочку совпадений... — он не приглядывается. Он смотрит сквозь меня. — Например, то, что Шимп поставил меня в пару с единственным человеком из всего экипажа, которого я очень сильно хочу выбросить из ближайшего шлюза.

— Ну это вряд ли совпадение, — фыркаю я, — сложно найти хоть кого-то из вас, кто не хотел бы…

А… так вот, что он имеет ввиду...

Обвинение повисает в воздухе, как статическое электричество. Хаким ждет моих оправданий.

— Ты думаешь, что Шимп использовал эту ситуацию, чтобы…

— Использовал, — говорит он, — или смоделировал.

— Это бред. Ты же сам всё видел... ты всё ещё можешь это видеть…

— Я видел модели в тактическом интерфейсе. Кучки пикселей на экранах переборок. Я так и не надел скафандр, чтобы выйти наружу и посмотреть самому. Ведь это же было бы подобно самоубийству, верно?

Но при этом он улыбается.

— Они пытались прорваться внутрь, — напоминаю я ему.

— Ты прав. Что-то действительно ломилось к нам в дверь. Я просто не до конца уверен, что это что-то было построено пришельцами.

— Ты думаешь, что это был какой-то фокус? — я качаю головой, не веря своим ушам. — У нас будет доступ к поверхности через несколько недель. Черт, да просто прорежь дыру через отсек фабрикации прямо сейчас или пролезь через любой из служебных тоннелей и посмотри сам.

— И что я там увижу? Звезду позади нас? — он пожимает плечами. — Красных гигантов во вселенной как грязи. Это вовсе не означает, что параметры системы были хотя бы вполовину такими жесткими, как сказал нам Шимп. Это не означает, что нам пришлось бы проходить насквозь, даже не означает то, что мы вообще это сделали. Насколько мне известно, Шимп мог просто отправлять своих ботов кромсать нам корпус лазерами и термическими резаками последние лет сто, сжигая там всё в шлак, чтобы оно выглядело красиво и правдоподобно на тот случай, если я всё же решу выглянуть наружу и посмотреть, — Хаким качает головой. — Всё что я знаю, это то, что после нашего мятежа у него в друзьях остался всего один мясной мешок, да и тот не особо полезен, если с ним вообще никто не разговаривает. Но ведь невозможно продолжать ненавидеть того, кто спас тебе жизнь?

Меня поражает, до какой степени люди способны надругаться над здравым смыслом, только для того, чтобы сохранить свои драгоценные предубеждения.

— Самое странное, — добавляет Хаким, как будто разговаривая сам с собой, — что это сработало.

Мне требуется несколько мгновений, чтобы осознать сказанное.

— Потому что мне не кажется, что ты про это знал, — объясняет он. — Я думаю ты и понятия не имел. Да и как бы ты смог? Ты даже не полноценная личность. Ты всего-навсего… чуть больше, чем подпрограмма. А подпрограммы не подвергают сомнению входные параметры. У тебя возникает какая-то мысль – и ты автоматически считаешь её своей. Ты веришь всему, что говорит тебе этот убогий кусок железа, просто потому, что у тебя нет выбора. Может его никогда и не было. Ну и как я могу тебя за это ненавидеть?

Я молчу, и тогда он сам отвечает на свой вопрос:

— Я и не могу. Больше не могу. Я могу только…

— Да заткнись ты уже, наконец, — говорю я и отворачиваюсь.

Он оставляет меня. Оставляет среди всех этих пикселей и картинок, которым отказывается верить. Он идет назад, в крипту, где лежат все его друзья. Спящие мертвецы. Слабые звенья цепи. Каждый из них бросил бы миссию при первой же возможности.