Гильдия Пересмешника (СИ)

Рендилл слышал скрип перил лестницы, ведущей на первый этаж. Только Сэмвелл держался за неё, когда спускался вниз, он и расшатал деревянные перила. Ещё бы, с таким-то весом. Первенец, но совершенно потерянный для продолжения дела Тарли. Этот был не бойцом, он был размазней. Это расстраивало Рендилла, но поделать с этим ничего было нельзя. Найдя Сэма уткнувшимся в открытый холодильник он только зло выругался на него, да махнул рукой. Сначала то подумал что сынок собирается совершить побег из-под домашнего ареста, но какое-там. Он слишком труслив, и слишком его боится. Рендилл, поднявшись к себе, закрыл дверь. Сэм не сбежит, кишка тонка. Расслабившись, он спустил штаны и сел на кровать. Тут в груди разлилось что-то очень горячее, и левая рука сразу отнялась. В голове застучали молоточки, а в глазах зарябило. И он смог лишь захрипеть, пытаясь позвать на помощь, сжимая скрюченной правой ладонью край одеяла. Повалившись на бок, мужчина стал про себя молиться семерым о том, чтобы кто-нибудь случайно зашёл к нему в комнату до утра, когда по-обыкновению жена, спящая в соседней спальне, шла звать его к завтраку. Сейчас он больше всего боялся до него не дожить.

***

Сандора вывели из камеры и сопроводили до огромного, освещенного, казалось тысячами ламп, зала суда. Вот оно, то место, где сейчас окончательно решится его судьба. Он понуро брел к возвышению по правой стороне от кафедры судьи — уродливого и нагоняющего страх одним своим видом Илина Пейна. Сандор ни о чем не жалел. Только, может, что больше ему не доведётся увидеть Сансу Старк, что разбудила его сердце ото сна.

Все произошедшее дальше осталось в его памяти размытым пятном. Вот его дело зачитывает неприятный визгливый голос, ему дают слово и он, признав свою вину, слышит громкие негодующие возгласы присяжных и крики с угрозами от родственников убитого не им мальчика. Илин Пейн требует тишины и порядка, раздумывая, вызывать ли адвоката Клигана или он ему уже не нужен. На месте, которое могла бы занимать Санса опять кто-то новый, даже не знакомый с Сандором. Серый человек что-то неразборчиво лепечет, да так что Сандор даже начинает смеяться. Судья, выслушав этот бред, удаляется на перерыв вместе со своими помощниками. Сандор, в принципе, ожидает для себя пожизненного срока, но в связи с чистосердечным признанием его, возможно, не засунут в «небесную камеру». Санса этого стоит, он уверен и поэтому не колеблется. После обеда заседание продолжается, и уделив внимание уже никому не нужным «свидетелям», Илин Пейн, наконец, выносит приговор — Клигана ждёт смерть от руки палача «Орлиного гнёзда». Сандор немеет, плечи сковывает холод хотя в помещении уже очень жарко от разгоревшихся ламп. Он смотрит на стоящего на возвышении судью и его помощников. Видит несмелые улыбки и кровожадный блеск в глазах остальных людей в зале. Вспоминает плачущую Сансу и … молчит.

========== Часть 11 ==========

Последний день его жизни завершался. Так обыденно, будто сегодня он так же вернется в свою камеру, после прогулки на сером, унылом тюремном дворе. Будто это не его жизнь сегодня оборвется. Больше не будет одинаковых дней, похожих один на другой, как две капли воды… Сандору дали вымыться и побриться, он отобедал тушеным мясом с овощами, ему даже предложили немного вина, к которому он, правда, так и не притронулся. Алкоголь теперь прочно ассоциировался у него с болью, навевая воспоминания о том треклятом дне и событии, из-за которого он здесь оказался. Потом он просто долго сидел, уставившись в пустую стену своей камеры-конуры. Нет, Клиган не взял свои слова обратно. И он не боялся. Верил, что Санса сможет потом разыскать настоящего убийцу. Правда, его тогда уже не станет, но главное — это чтобы с ней не случилось ничего плохого. Ведь ради этого он принял на себя чью-то ужасную вину. Девушка напомнила ему сестру — беззащитную малышку, которой он не смог помочь. Но здесь-то он справится.

Когда за ним пришли, Сандор был готов. Он не дезертировал и стал героем. Смело смотря навстречу такой беспощадной и коварной судьбе он вышел в свой последний недолгий путь от камеры до смертного зала. Сэм не пришёл его проводить, но его нельзя было за это винить, — такая пища никак не подходила для столь чувствительной души.