Гилгул

– Эй, друг! – заорала за спиной Саши кепка. – Забирай паспорт, я уже зафиксировал все. Телефончик теперь давай запишу. И расписочку составим. Так, мол, и так…

– Извините. Одну минуточку, – сказал Саша Юле, повернулся к водителю и не без удивления обнаружил, что толпа уже почти рассосалась. Проходящие мимо лишь слегка сбавляли шаг, чтобы оглянуться на стоящую поперек движения «Волгу» с лопнувшим стеклом и вмятиной на крыше. Водитель «Волги» записал номер телефона, составил расписку, согласно которой Саша обязался заплатить за ремонт разбитой машины, условился о времени звонка и умчался на своем покалеченном рыдване. А Саша вернулся к дожидающейся в стороне Юле.

– Так о чем мы говорили?

– О профессоре и Ветхом Завете, – напомнила девушка.

– Да, верно. О Ветхом Завете, – пробормотал Саша. – Конечно. Так как же мне связаться с этим профессором?

– Запишите мой телефон, – предложила девушка. – И позвоните вечером, часов в девять. А я поговорю с ним сегодня в институте.

– Отлично. – Саша поискал в кармане ручку, нашел, но подходящего листка не оказалось и он выудил из кармана полупустую пачку сигарет. – Диктуйте. – Юля продиктовала номер. – Отлично. Значит, в девять вечера я вам позвоню.

– Хорошо, – девушка снова улыбнулась.

– Договорились.

– До свидания. – Юля повернулась и пошла к метро. А Саша произнес ей вслед запоздало:

– До свидания. – И остался стоять, глядя, как она уходит. «Нет, – подумалось ему, – что бы там ни говорил Потрошитель, а неудачным этот день никак не назовешь. Вот с Юлей познакомился. Да одно это тысячу несчастий перевесит. И главное, если бы не авария – никогда бы к ней не подошел. Подумал бы – из этих «крутых» новомодных да заносчивых, с запросами. А тут – студентка Исторического. Просто подарок какой-то. А что на машину налетел – плевать. Обошлось же все. Царапины – пустяк. Стоит ли обращать на них внимание? Могло быть и хуже. Собственно говоря, должно было быть хуже, но пронесло». Саша вдруг поймал себя на мысли, что дурная тяжесть исчезла из груди и воздух вокруг него снова стал прозрачен и чист. Значит, вернулся к нему Ангел? Снова взял под свою опеку? Саша покрутил головой. Куда это он собирался? Ах да, к Костику. Да. Хотя… Ездил уже разок сегодня. Не хватит ли? Да нет, не хватит. Теперь-то? Когда ему сказали, что пятерых женщин убил не кто-нибудь там, а он, Саша, собственной персоной… Нет, конечно, он-то доподлинно знает, что никаких женщин не убивал. Да что там «не убивал». Он, Саша, женщине даже пощечину не сможет дать, рука не поднимется, какое уж тут убийство, право слово. Да и к Костику он поедет вовсе не за тем, чтобы убедиться в собственной правоте. «А что, – спросил себя Саша мысленно, – сейчас ты не убежден в этой самой правоте?» И сам себе ответил: «Да кто его знает, в чем я сейчас убежден. Надо отдать должное Потрошителю и Леониду Юрьевичу – довели до ручки. Он уже ни в чем не уверен. Кажется, если бы ему сейчас сказали, что теперь и год не тот, и век, и что сейчас не весна вовсе, а жаркое лето, и что ночь вместо дня, а у него просто обман зрения – и то засомневался бы, ложь или, может быть…» «Да, – кинул клич опять же самому себе. – К Костику!» И он поехал к Костику.

14 часов 54 минуты Дежурный на вахте страшно удивился, увидев Сашу снова. На лице его было написано столь искреннее и глубокое изумление, что Саша невольно улыбнулся. Впрочем, изумление быстро сменилось неприкрытой враждебностью.

– Что нужно? – хмуро и мрачно, тоном подземельного заточенца спросил дежурный.

– Балабанова, – неприятно удивленный хамским обращением милиционера, ответил Саша. – Балабанов-то здесь?

– Опять, да? – оскалился дежурный. – Носит вас, а мне потом по шапке получать. Понажираются с утра пораньше и раскладываются, а я после из-за вас по шее…

– Слушай, – в тон ему, то есть с чрезвычайной мрачностью, сказал Саша. – Ты заканчивай бухтеть, ладно? Балабанова лучше вызови.

– Я бы вызвал тебе, – дежурный многообещающе поиграл резиновой дубинкой и для пущей убедительности хлопнул ею по ладони. – Я бы тебе так вызвал…

– Да что случилось-то? Ты толком объяснить можешь?

– Да ничего, – тоскливо прорычал тот. – Без тринадцатой остался, вот чего. Благодаря тебе.

– Мне? – изумился Саша.

– А то кому же? Начальство тебя из окна увидело, подумало – пьяный валяется у вахты, а я не гоню.

– И что?

– И все, – зло развел руками дежурный. – Я ведь не в ГАИ работаю. У меня мильены под половицей не лежат!

– Старик, ну я-то чем тебе виноват? – примирительно сказал Саша. – Плохо стало, со всяким случиться может.

– А, – дежурный обреченно махнул рукой и вурдалачьи цыкнул зубом. – Вас только и слушать.

– Балабанова-то позови, – попросил Саша.

– Я-то позову, – снова вздохнул дежурный. – Я позову, а ты опять тут хлябнешься.

– Не хлябнусь, – пообещал Саша.

– Точно?

– Клянусь.

– Ладно, – дежурный снова покосился на него. – Позвоню, чтобы спустился. Только ты того… Смотри.

– Я же сказал. Милиционер скрылся в будке. Балабанов выскочил через двадцать секунд. Пиджак висел на нем криво, галстук сбит на сторону. Глаза у Кости лезли на лоб от изумления.