Гимназист

На одной из перемен, я встретил Лидию, которая виновато поздоровавшись со мной, постаралась быстрее уйти, но я не дал ей такую возможность. Так как поймал её запястье, и развернул молодую особу к себе лицом.

— Лидия Романовна, — поймал я за руку девушку. — Что случилось? Почему вы решили меня избегать?

Девушка потупила взгляд, и произнесла:

— Григорий. Просто так будет лучше для всех. Я сегодня скажу княжне, чтобы она сменила меня на другую партнершу для ваших занятий.

— Лидия, — улыбнулся я девушке, которой явно давались с трудом эти слова. — Не переживайте. Если вы про инцидент, то в этом нет вашей вины. И если хотите знать. Я также могу сказать княжне Худаловой, что вижу только вас своей основной партнершей по танцам. Так что не избегайте меня. Всё будет хорошо.

— Вы и вправду этого хотите? — Подняла на меня блестящие от подступающих слёз, большие карие глаза гимназистка.

— Да я этого хочу, — ещё более доброй и светлой улыбкой наградил я девушку, а внутри меня сжалась холодная злость, к нашим обидчикам. — Давайте с вами прогуляемся. Погода сегодня радует и, так и шепчем.

С этими словами, я, не отпуская руку девушки, потянул её на улицу, где мы и провели вместе всё отведённое на отдых время.

Следом пролетела за уроками вторая половина дня, а за ней и внеклассные занятия, в которых я из-за своих сломанных рёбер больно то и не участвовал. А следом пришёл черёд уроков от княжны, после которых и занятия танцами.

Лидия Романовна после нашего дневного разговора, вновь была прежней, от чего не упускала возможности, пока не видит княжна, прижаться ко мне поплотней.

Когда и эти уроки прошли, Лидия неохотно покинула меня, удаляясь в общежитие, а я, пользуясь тренировочным залом, провёл час за медитациями, в которых даже смог слегка срастить свои рёбра, наполняя их родовой силой.

А после, меня проводил до центрального здания гимназии один из смотрителей, по указке Марии Павловны.

Стоило нам с ним распрощаться, как я под покровом темноты и разыгравшийся под самую ночь метели, быстро пошёл наворачивать круги по территории гимназии.

Вдоволь находившись по заметённым дорожкам, и убедившись, что за мной нет слежки и прочего, я быстро пошел, скрываясь в тенях строений к прачечной.

Там без труда железной линейкой вскрыл одну из форточек большого окна, располагаемого на первом этаже, после чего открыв одну из ставень, пробрался внутрь.

А дальше в практически полной темноте, пройдя пару комнат, очутился вместе, где хранились вещи.

Чуть больше пятнадцати минут мне понадобилось, чтобы отыскать нужный мне отдел, где хранилась обычная одежда учительского состава, и подобрать вещи под свой размер.

Дальше всё тем же маршрутом, я покинул прачечную, не забыв при этом запереть за собой окно, и даже с помощью всё той же линейки, слегка накинуть крючок на форточку.

Спрыгнув с низкого подоконника в снег, я как мог, заметая следы, которые, скорее всего за ночь всё равно заметёт метель, вернулся в общежитие, и сразу же поднялся на чердак, где ещё с самого утра смог вскрыть замок, который ограждал гимназистов от посещения этого места.

Там-то я и спрятал вещи, а также открыл запертое изнутри окно, ведущее на крышу и впоследствии к пожарной лестнице.

На следующее утро, я вновь учился как ни в чём не бывало. Думая при этом, что сегодня ночью надо вломиться в лазарет и, проверить записи обращавшихся за медицинской помощью гимназистов.

Однако всё вышло куда проще, чем я думал, от чего даже не продеться вламываться в кабинет, где располагался учётный журнал.

А все потому, что когда я переходил из одного здания в другое, где пока временно располагался наш класс по географии, то увидел графа Брилова, который быстро следовал от хозяйственного пристроя в сторону центрального здания. На углу же этой постройки через пару секунд показались несколько гимназистов, за которыми я неспешно и пошёл.

Они то и привели меня к своей основной компании, в рядах которых я смог рассмотреть пару человек с опухшими рожами, как раз в тех местах, куда я бил своих обидчиков.

А дальше дело техники, и несколько дней слежки, после которых я узнал все, что мне было нужно, для того, чтобы начать действовать.

Ко второй фазе я приступил в пятницу, сыграв роль вновь получившего травму на внеклассных занятиях гимназиста.

Тем самым я при всём честном народе, специально пропустив удар тренировочной саблей по рёбрам, убедил всех, что мои ещё не совсем зажившие рёбрышки вновь дали о себе знать, и мне надо на отдых.

Для виду я даже посетил лазарет, а после и княжну, которой сообщил, что мои рёбра сильно ноют, и попросил на сегодня отгул от её занятий.

Получив добро от Худаловой, я вернулся в общагу, и уже там сыграл роль больного человека, после чего ворча сам себе, чтобы услышали мои соседи, якобы пошёл в лазарет.

На деле же я заскочив на чердак переоделся в обычную одежду в которой расхаживали учителя, одел поверх шинель и, застегнув её на все пуговицы вылез в окно на крышу, и под снегопад по пожарной лестнице, покинул здание общежития.