Гимны забытых созданий

Наконец, они оказались у воды. Волны старались взобраться на доки, но раз за разом терпели неудачу. Диана опустилась на колени, испачкав светлые джинсы, и погладила одну из них по хребту.

Солнце смущенно прикрылось облаками, темными, как зола. Вода подхватила плохое настроение причала и разбушевалась.

Диана смотрела на темный горизонт. Русалки, киты, загадки… Как много скрывают в себе пучины темных вод? Пускается в лирику, плохо.

Она прикрыла глаза. Ветер подхватил ее длинные волосы, и теперь они развивались, словно корабельный флаг.

Может, со стороны девушка выглядела очень красиво.

А может, и нелепо — ее сейчас это не слишком волновало.

Холодные ладони, потрепавшие по плечу, вывели ее из сонного состояния. Ди обернулась — Юпитер понимал, что ей нужно побыть океаном, но тайна не ждет. Особенно та, которую юноша ждал всю жизнь, и которая досталась Диане.

— Самая большая несправедливость этого мира: нас с детства обманывают, что вера помогает, — заявил Юпитер.

Диана взглянула в черничные глаза. Бесконечно печальные, чужие на этом худом веселом лице. И как он угадал?

— А ты знаешь, чем это закончится, и все равно идешь.

— Ну, я привык к разочарованию, — пожал плечами юноша.

— Что такое? — Минкар взошла к ним на причал.

— Говорим о несбывшихся надеждах. Тут нашлись профессионалы в этой области, — Ди указала на юношу.

— Правда? — Минкар явно не улавливала шутливый тон.

— Правда. Можешь спросить у него про Эспера и получишь лекцию часов на десять.

Диана покосилась на друга — не слишком ли жестоко. Но нет, даже действенно. В конце концов — это единственная его связь с этим миром.

— Диана, ты тиран! — Юпитер усмехнулся и объяснил Минкар происходящее. — Это мой брат. Он уплыл на континент, оставив меня с неразгаданными тайнами, пустым островом и неоплаченными счетами за квартиру. И рассказ о нем занимает всего лишь девять часов, Диана.

— Я с удовольствием послушаю, — Минкар слегка потянула их обоих за рукава, намекая, что причал — не лучшее место для вечеринки. — А потом я расскажу тебе о своем лучшем друге, которая никуда не уезжала, но сейчас сидит в доме и дуется на всех.

— А ты ее позвала?

— Конечно. Но она предпочитает гордую демонстрацию своей обиды, а не прогулку по причалу.

— Но мы же за парусом идем, а не прогуливаемся.

— Ну, или так.

Нашира

Грустная девушка сидела на лавочке и утирала взмокшие глаза. Она всегда старалась соответствовать чему-то, что видела по телевизору или прямо перед собой, в блеске вороньих волос. Быть лучше.

И всегда находился кто-то интереснее, живее, чем она. Скалился белоснежными зубами, махал рукой, рассказывал истории, давал что-то и что-то отбирал.

Любовь. Внимание.

Все.

Не обращал внимания.

И все её ухищрения и попытки быть всегда веселой, забавной и доброй — все летело в пекло. А никто этого не замечал.

Один взгляд на мужчину, который катит бревно. Катит под руководством.

Ну, нет.

Она будет другой, но только для других, а не для этой мелкой выскочки.

Ведь ее любили больше, и Нашира ей этого не простит.

Как можно любить такого наглого и бестактного человека?

И как можно уходить к этому болвану, у которого нет ничего, кроме смазливого личика?

Она всхлипнула.

Ее все бросили.

Ведь она не была настоящей, но сама об этом не знала.

Снова Диана

Дом-музей известного художника любезно укрыл их от дождя. На белых стенах не осталось ни одной картины: все ценности увезли с собой или растащили в последний момент.

Компания укрылась на кухне для персонала. Небольшое светлое помещение, где бабушкам-смотрительницам разрешалось пить чай в перерывах между экскурсиями.

Юпитер сидел на столе и вертел в руках буклет.

— Он родился в 1964 году. А приехал сюда в двенадцать лет. Потом женился и рисовал. Это два факта, совершенно не связанные друг с другом, кстати. А потом он куда-то поступил и снова рисовал. Еще делал авторские шкафы. Скука, — Юпитер откинул буклет в сторону.

— Может, его все устраивало, — Диана закончила рыться по шкафчикам и уселась на стойку рядом с раковиной.

Перенимает привычки.

— Может. Но для меня это скука.

Минкар протянула им пакет с бутербродами, которые успела заготовить утром. Еду тут же поделили поровну, а единственную бутылку с водой передавали по кругу.

Пахло мелом. Дождь барабанил по окнам, напрашиваясь внутрь.

Диана смотрела в окно на штурмующий океан. Там, вдалеке, за пеленой дождя проплыло что-то серое. Может, кит.

— Я в такую погоду любила оставаться дома, — Минкар задумчиво смотрела вдаль. — И жечь травы. Знаете, я еще любила плести ловцы снов или гадать на рунах. Тогда мне это казалось странным, чем-то необыкновенным. Будто я делаю что-то запрещенное, сокровенное, о чем другим не расскажешь. А теперь… вот с вами мне кажется, что это нормально. Абсолютно, будто я дышу, живу этим. И ощущения. Вы чувствуете этот воздух? Он будто пронизан чем-то.

Она замолчала. Молчали все. Диана никогда еще не слышала таких откровений. И настолько близких.

— Пронизан… А ты боялась, Диана! — улыбнулся ей Юпитер.

Та возмущенно фыркнула. Ну не умела она видеть людей насквозь, не досталось ей такого таланта.