Гиперпанк Безза… Книга вторая

Ну а Альфредо только этого и надо было. – Так вы, молодой человек, Санёк, смеете утверждать, что наша Валькирия и не наша в общем, а она ваша частность, как из ваших не прикрытых намёков на эти буквально близкие и партнёрские отношения, можно сделать такие веские предположения. – С высоты своего более высокого положения, уже не стажёра, а делопроизводителя третьей категории, Альфредо обращается к стажёру Саньку за разъяснением его, никак Альфредо понять не может, что за самонадеянной позиции к Валькирии, кого он, как можно из его слов понять, преотлично знает.

А Саньку льстит такая возможность и ход мысли Альфредо, кто может и недоволен всем этим, и яростно недоволен, но тем не менее, он допускает хотя бы для себя такую возможность его близости к Валькирии. И чего он себе только в мечтах допускал, как оказывается, в одной из вероятностей Альфредо, имеет возможность на своё осуществление. И этого одного достаточно для Санька, чтобы быть счастливым и воодушевлённым на геройство человеком. А за счастье или хотя бы за его гипотетическую возможность, Санёк будет до последнего драться с Альфредо.

– Я, милостивый государь, допускаю в том числе и эту возможность. – Со свойственным современному поколению нахальством, делает вот такое заявление Санёк, фигурально плюя на Альфредо с помощью выпуска в его сторону дыма. И пока Альфредо там трёт свои воспалившиеся от едкого дыма глаза, Санёк, используя этот момент, продолжает настаивать на том, что сам того не хотя, раззадорил в нём Альфредо.

– А чем я не достойный вариант для Валькирии? – ну до чего же нагл этот Санёк, ещё смея себе вопрошать о такой возможности быть с Валькирией. – Неужели ты, Альфредо, погрязший в самобытности своего незрелого существования, или наш шеф, у кого лысина и алименты, более подходящи для Валькирии, этого цветка лотоса невинности, заслуживающей для себя самого лучшего в нашем отделении. – А вот здесь Санёк хватил уже лишнего, считая себя за самое лучшее из того, что можно встретить в этом отделении управления правом и обязанностями граждан.

И на каком основании спрашивается? На том лишь, что Санёк глуп и неразумен, благодаря своей искромётной молодости-юности, которая в себе всегда несёт максимализм по любому поводу, чтобы хотя бы за что-то зацепиться в этом новом для себя мире. Что, конечно, может принято во внимание его коллегами по работе, но только после того, как Санёк подвергнется перекрёстному опросу, которые как раз и выявит, насколько Санёк самонадеян и наивен, полагаясь в таком ответственном деле только на свой недалёкий ум, которого ему хватит для того чтобы быть первее всех в деле обращения к себе внимания Валькирии.

Так что требовательные и грозные взгляды коллег по службе, сейчас обращённые на Санька, кто даже курить по взрослому правильно не умеет, держа во рту сигарету аж всем расплеваться хочется, а ещё собрался тут оказать большое впечатление на Валькирию, – да она от одного непутёвого вида Санька, кто на свой и её счёт вон чего удивительного надумал, в сердцах перекрестится, совсем не понимая куда мир катится, – требуют от него сослаться на своё несмешное чувство юмора и само собой перед всеми тут надо извиниться.

И сейчас бы Санька так удручили и под себя подмяли все эти взрослые и серьёзные люди, не видящие, что тут есть смешного, если бы не всё тот же провокатор и подлый человек Альфредо, вмешавшийся очень для Санька вовремя в ход этой скупой на высказывания дискуссии. – Ладно, предположим, есть у тебя такие преднамерения в сторону Валькирии, – из своего далека говорит Альфредо, – за что тебя никто не может осудить, – все мы тянемся к недостижимому идеалу, – но каким образом ты рассчитываешь завоевать её, если скажем так, в тебе нет ничего из такого особенного, чего бы она не получила от всякого другого. К тому же нужно обязательно учитывать то, что она очень избирательна и оценочно-привередлива хотя бы по той причине, что она идеальна и значит, имеет право большего выбора и быть слегка капризной. Так что к ней на хромой кобыле не подъедешь, как понимаю не только я, единственное средство твоего передвижения по перекрёсткам дорог жизни.

Что говорить, а сумел Альфредо смутить Санька, так его расстроив этими настоящими реалиями жизни, являющимися непреодолимыми препятствиями для него в сторону завоевания Валькирии, что он побледнел, стал определённо жалок, и в лице в худшую сторону изменился от такой несправедливости жизни. При виде чего взгляды коллег Санька немедленно смягчились, и каждый захотел чем-нибудь подбодрить Санька.

А так как причиной этого расстройства Санька была Валькирия, то коллеги Санька ничего другого и лучшего не придумали, как начать выказывать Валькирию не полностью в белом и идеальном свете. И как бы она не идеальна не была, но и в ней есть свои душевные и внешние затемнения, как пятна на солнце.

Ну и тут, к внутренней радости и удовольствию Альфредо, включивший сейчас диктофон, началось перечисление всего того, что в Валькирии есть такого, что затрудняет её понимание и всё такое.