Гиппократ

Автор устанавливает различия между двумя категориями болезней, которым соответствуют два средства познания: зрение и осязание действуют в случае видимых заболеваний, ум — когда болезни скрыты в полостях тела. Одна из самых красивых сентенций касается именно этого различия: «Все, что ускользает от взгляда глаз, побеждается взглядом ума». Это формулировка метафоры «взгляд ума» или «глаза души», которая будет употребляться не только греками и римлянами, но и в европейской литературе. Если это выражение и кажется новым (судя по сохранившимся текстам), различение двух путей познания — чувством и разумом — не было новшеством в греческой философии. Не без основания был привязан следующий отрывок из Демокрита:

«Есть два вида познания: одно — достоверное познание, другое — неясное. Группа неясного познания следующая: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Достоверное же познание отделено от нее… Когда неясное познание больше неспособно видеть слишком маленький предмет, ни слышать, ни обонять, ни попробовать, ни осязать, а предмет для исследования слишком тонок, на смену приходит подлинное познание».

Однако между философией и медициной существует значительная разница. Демокрит обесценивает познание чувствами, называет его неясным и возвеличивает познание разумом, тогда как врач ни на минуту не сомневается в актуальности зрения, так как знает цену визуального наблюдения. Более того, по мнению врача, познание разумом не обладает быстротой визуальной информации. В случае скрытых болезней исследование происходит медленно, «так как врач, поскольку ему невозможно увидеть зрением большую часть тела, ни осведомиться о ней по слухам, прибегает к умозаключениям». Те, кто критикуют медицину за медлительность, несправедливы, так как «она является виной не искусства, а природы тела». Противопоставляя, как и философ, два пути познания, врач предполагает сотрудничество зрения и разума. Он показывает, что медицина, используя видимые, естественные признаки, такие как дыхание, выделение жидкостей или пота, осведомляет разум о природе невидимых болезней. Так медицинская практика смогла обогатить философию познания.

Наука или случай?

Автор трактата «Искусство» в высшей степени склонен к размышлениям о своей деятельности. Эта склонность вообще характерна для врача-гиппократика.

Лучший способ определить необходимые условия для своей деятельности — это исходить из понятия, противоположного понятию technо, а именно — tuche. Эта антитеза между искусством и случаем, или, если хотите, наукой и везением, с V века была темой споров о различных видах деятельности, которые претендовали на статус искусства или науки. Она появляется даже в театре. Еврипид в «Алкестиде» образно говорит: «То, что зависит от случая, не постигается искусством». Но до Платона и Аристотеля мы чаще всего встречаем это слово (tuche) в специальных трудах врачей. Уже в «Древней медицине» упоминание случая используется для опровержения абсурдной теории, что искусства медицины не существует: «Если бы искусства медицины вообще не существовало (…), случай полностью определял бы судьбу больных». Об открытиях медицины он говорит, что они обязаны своим появлением науке, а не случаю.

Эта антитеза занимает большое место в трактате «Искусство», особенно в ответе на первый аргумент противников. Ответ полностью построен на этой антитезе:

«По правде говоря, я тоже не отказываю случаю в праве на успех, но считаю, что неправильное лечение болезней, как правило, кончается неудачей, тогда как хорошее — успехом. Потом, как это возможно, чтобы те, кто полностью исцелился, приписывали бы причину чему-то другому, а не искусству, если они исцелились, прибегая к нему и отдавая себя его услугам? Ибо они не пожелали надеяться только на случай, поскольку обратились к искусству. Поэтому они далеки от того, чтобы приписывать выздоровление случаю, но скорее приписывают его искусству. Ибо лишь только они обратились к нему и доверились ему, они увидели его реальность и ощутили его силу, раз его работа была доведена до успешного конца».

Делая небольшую уступку своим противникам и признавая, что случай иногда может сыграть свою роль в успехе или неудаче врача, автор энергично настаивает на реальной силе искусства, применение которого, если оно правильное, обычно сопровождается успехом. Роль случая сводилась к минимуму, сила науки утверждалась. То же мы встречаем в трактате:

«Тот, кто знает медицину, не ждет ничего от случая, а добьется успеха со случаем или без него. Вся медицина твердо обоснована, и прекрасные доктрины, которые ее образуют, не нуждаются в случае. Ибо случай автократен и не позволяет собой командовать, и даже молитвой его нельзя заставить прийти, тогда как наука позволяет собой командовать и приносит успех каждый раз, когда тот, кто ее знает, желает ею воспользоваться».