Гюнтер Шидловски

Диц. – Я, кажется, понял, Пфлюгер! Понял! Это пятое измерение! Понимания друг друга на расстоянии, понимания жеста, взгляда, щелканья пальцами, если этого требуют обстоятельства.

Мастер. – Отлично, Диц, отлично! Вот это ответ. Вот это действительно работа мозга!

Диц. – Пфлюгер, друг! Как я угадал!

Пфлюгер. – Я рад за тебя, Диц. Я не понимаю, но я рад за тебя, друг! У тебя так хорошо получается.

Диц(на радостях обнимая Пфлюгера). – Пфлюгер, друг, такой успех! Я сам не ожидал, что так получится. Не ругайте, пожалуйста, Пфлюгера, Мастер, у него тоже получится. Я уверен. Я ему помогу.

Мастер. – Ну что ж, Диц, надеюсь на вашу товарищескую поддержку. Объясните всё как следует своему другу. И не забудьте напомнить, что Баумштайн ему идет пока авансом, а там посмотрим! Чтобы мне не пришлось выгонять его в разгар похорон. Ладно, а теперь сосредоточьтесь, проникнитесь территорией.

Диц и Пфлюгер ложатся рядом, лицами к земле.

Штаубе! Замкни их!

Штаубе ложится сверху Дица и Пфлюгера, поперек.

А я пока схожу к парадной арке. Кажется, уже слышу скрип колёс приближающегося катафалка. (Уходит.)

Диц счастлив, Пфлюгер растерян, Штаубе, как и прежде, с безразличием ко всему.

Диц

. – Здорово! Здорово! Пятое измерение! Нащупал! Сам! Без подсказок! Ты знаешь, о чем я сейчас подумал, Пфлюгер? А ведь Гюнтер Шидловски и в самом деле гениальный человек. Благодаря ему я открыл для себя много общего в профессии, о которой я мечтал, и в профессии, которой сейчас овладеваю. Концертмейстер – по сути дела тот же могильщик. Та же дисциплина. Публика. Много цветов. Трогательные слезы. Конверты с деньгами. И ключевая фраза: «Нас принято благодарить!» Так что жалеть не о чем. (Смотрит на озадаченного Пфлюгера.) Да и твоя профессия, дружище, очень хорошо перекликается с могильным делом. Скальпель – лопата. Ленты – бинты. Жимолость – дезинфекция хирургического помещения. А все эти замечательные движения Шидловски между могильными плитами! Они напоминают мне движения врача между койками в общей палате. И вас, лекарей, насколько я знаю, тоже принято благодарить.

Пфлюгер. – Да. Наверное, ты прав, Диц.

Диц вспоминает про Штаубе, который лежит сверху.

Диц. – Интересно, а Штаубе… А Штаубе проводит параллель между тем, кто он есть сейчас и кем был раньше? Я до сих пор почему-то убежден, что он бывший полковник.

Пфлюгер(вздохнув). – Да какую там параллель? Он лежит-то перпендикулярно.

Диц. – Ну хорошо. Пусть перпендикуляр. Пусть проводит перпендикуляр между профессиями.

(Обращаясь к Штаубе.) Штаубе, ты был полковником или нет?

Штаубе молчит.

Опять молчит. Штаубе, говори, не бойся! Не притворяйся глухонемым. Я знаю, что ты умеешь связывать слова. Своими ушами слышал, как ты заказывал кружку молока у трактирщика. Говори! Обещаем, что на этот раз не будем тебя бить. Не будем, Пфлюгер?

Пфлюгер. – Не будем.

Штаубе молчит. Остекленелым взглядом по-прежнему смотрит в зал.

Диц

. – Молчит, но я чувствую, как его тело наливается крепостью. О, да! Он не такая уже мякина. Его не так-то просто будет сбросить. А впрочем, и не надо пытаться. В конце концов, он выполняет указание Мастера, замкнув нас. Хорошо держит. Молодец! Вот чувствую, что полковник.

Пфлюгер. – Но ведь Мастер не нашел в его карманах ничего, что говорило бы о полковнике.

Диц. – А полковнику и не надо ничего носить в карманах. Никакого оружия. Ему достаточно приказать. И сотни солдат, перезарядив свои ружья, готовы будут выстрелить в ту сторону, куда он укажет.

Пфлюгер. – Все равно я этого не чувствую. Я не овладел ни пятым, ни даже четвертым измерением по Шидловски в отличие от тебя, Диц. Я не понимаю на расстоянии и даже близко не ощущаю, что Штаубе – бывший полковник.

Диц. – Ничего страшного! А мы еще потренируемся. Мне так понравилось. «Холмик! Бюст! Холмик! Бюст! Холмик! Бюст!» Если катафалк с Баумштайном задержится, давай потренируемся, проявим инициативу. И вот еще… я уверен, что Мастер в любом случае отдаст нам восемьдесят пять гульденов. Давай не будем ему об этом напоминать. Как-то нехорошо.

Пфлюгер. – Давай…

Диц. – В конце концов, мы же ничего не платим ему за науку.

Возвращается Мастер, сильно изменившийся в лице. Мрачный как туча. Присаживается. Пробует грунт. Берет горсточку земли в ладошку. Жует. Выплевывает. Обхватывает голову руками.

Диц. – Мастер. Мы тут решили проявить инициативу. (Подталкивает Пфлюгера.) Ну, давай, говори, не бойся!