Гладиатор

Это было все. Теперь в комнате слышалось только потрескивание фитиля светильника. Вителлий огляделся и, поняв, что по-прежнему голый сидит на ложе Мессалины, поспешно потянулся к своей одежде.

Глава третья

Сульпиций Руфус палкой начертил на песке квадрат со стороной в десять шагов. Вителлий встал в одном его углу, а Пугнакс – в противоположном. Руфус взмахом палки подал знак. Противники настороженно напряглись. Хотя они и жили вместе, каждый из них ненавидел другого. Втиснутые в каморку, не превышавшую размерами восьми квадратных метров, они целыми днями не обменивались ни словом, разве что в случае крайней необходимости. По большей части они слышали друг от друга только ругань.

Минуло три месяца с тех пор, как Вителлий попал в Рим. И почти столько же времени прошло с тех пор, как он поселился на Виа Лабикана в гладиаторских казармах, тех самых, которые он увидел в первый вечер. Только теперь Ludus magnus

, как называли римляне эти казармы, выглядели иначе. Там, где были уставленные блюдами столы, а жаждущие любовных утех женщины предлагали себя гладиаторам, сейчас стояли облака желтоватой пыли, пронизанные едким запахом пота выкладывающих все свои силы бойцов. Вместо сладострастных стонов с овала примыкающего к арене внутреннего двора доносились резкие выкрики команд. Вместо красного фалернского бойцы лишь время от времени получали холодный, освежающий душ из деревянного ведра.

– Больше двигайся, – крикнул наставник Вителлию, – и бросай сеть так, чтобы она быстро вращалась. Чем быстрее ты будешь это делать, тем больше вероятность застать противника врасплох.

Вителлий и Пугнакс проводили схватку в классическом снаряжении ретиариев – с грубой сетью в левой руке и заостренным трезубцем в правой. Хотя все учебные схватки проводились с боевым оружием, наносить противнику серьезные раны было строго запрещено. Слишком уж дорого обходились и сами гладиаторы, и, что еще существеннее, их подготовка. Но даже на тренировках редкое поражение обходилось без крови. Чтобы засвидетельствовать свою победу, выигравший схватку всегда старался нанести побежденному легкую рану. Как раз поэтому у одетого в набедренную повязку Вителлия виднелись на правом плече два багровых шрама. Правое плечо и предплечье чаще всего подвергались опасности, поскольку правая рука с оружием всегда оказывалась ближе к противнику. Руки до локтя и ноги до колен были во время учебных поединков защищены кожаными накладками, тело оставалось незащищенным.

Вителлий молниеносно отдернул голову, уклоняясь от со свистом рассекшей воздух сети Пугнакса. Теперь уже шанс появился у Вителлия, потому что после неудачной попытки набросить на противника сеть требуется какое-то мгновение, чтобы восстановить полный контроль над нею. Сеть либо падает на землю, либо, если бросок был чрезмерно сильным, может обернуться вокруг бросавшего и даже сбить его с ног, что при серьезной схватке означает верную смерть.

– Debilis

… слабак! – фыркнул Пугнакс (иначе он Вителлия никогда не называл) и тут же ловко восстановил положение, ухудшившееся после не достигшего цели броска.

Вителлий по собственному опыту знал, что каждая неудачная попытка отнимает немало сил и, самое главное, лишает уверенности и заставляет переходить к защите. То же самое и сейчас. Пригнувшись и немного приподняв острие трезубца, Вителлий начал подбираться ближе к противнику. Теперь Вителлий уже не был тем робким, застенчивым юношей, который взирал на Рим с чувством наивного изумления. Оскалив зубы и сузив глаза, он осторожными, легкими, как у дикого зверя, движениями кружил вокруг противника. Руфус с удовлетворением наблюдал за ним. Выполняя волю Мессалины, он включил Вителлия в «семью» – группу, составленную из привлекательно выглядевших рабов, помилованных тяжких преступников и немногочисленных добровольно вступивших в нее римских граждан. К последней категории относился и Вителлий.

Тот, кто по доброй воле становился гладиатором, знал, что делает. Он утрачивал свои почетные гражданские права и под присягой давал согласие на то, что теперь может быть закован в цепи, наказан огнем, бичом или даже казнен ударом меча. Добровольно принимавшие подобное обязательство делали это, движимые мужеством отчаяния. Вителлий, однако, пользовался высоким покровительством. Все знали об этом и потому ненавидели его. Чтобы пробиться, ему приходилось прилагать больше усилий, чем кому бы то ни было, а потому Руфус предсказывал Вителлию большое будущее.