Гладиатор

Одни из женщин почтительно целовали идущим на смерть руки, другие с покорным видом обнимали их ноги. Обреченные на смерть реагировали по-разному. Одни, впившись губами в шею своей почитательницы, готовились уже сорвать тонкую тунику с ее тела, другие сладострастно тискали готовые отдаться им тела, и лишь немногие оставались равнодушными или даже отталкивали поклонниц. Один грубо ударил какую-то красивую римлянку прямо в лицо так, что из ее носа потекла алая струйка крови. Многие, взвалив, словно мешок с мукой, своих поклонниц на плечо, несли их по узкой деревянной лестнице на веранду, откуда многочисленные двери вели в тесные каморки, в каждой из которых обитали два гладиатора. Это было разрешено и каждый раз приветствовалось аплодисментами и одобрительными криками собравшейся во внешнем дворе толпы.

Похотливые возгласы мужчин, вздохи и стоны женщин производили на Вителлия отталкивающее впечатление, Лициска же явно забавлялась всем этим. Руфус лаконично заметил:

– Подождите, пока они покончат с едой и Вакх окончательно затмит им мозги. Вот уже несколько недель парней держали на одной ячневой каше, но зато поглядите, какие у них мускулы!

Только сейчас Вителлий заметил, что в темноте колоннады, скрывающей их от взглядов, стоят сотни людей, жаждущих полюбоваться пиршеством. Они проталкивались вперед, шушукаясь и указывая пальцами на гладиаторов, среди которых у толпы явно были свои фавориты. Другие же обреченные на смерть вызывали лишь не слишком искреннее сострадание. Уже сейчас ясно было, каким в случае их поражения будет решение собравшихся вокруг арены зрителей – большой палец книзу, смерть. Уже в течение нескольких дней рядом с Circus maximus

, Большим цирком, принимались ставки на жизнь любого из гладиаторов. Фаворитом был Сцилакс, ставки на победу которого принимались в отношении 1: 20. Этот гладиатор одержал уже двадцать девять побед. Двадцать пять противников были убиты им, троим даровал жизнь император, а одному – зрители.

Прозвучал пронзительный сигнал труб. Сегодня он призывал не к смертному бою, а к началу пиршества. Юный бонониец поднял взор. Рабы-египтяне внесли огромный, размерами не меньше стола, поднос, в центре которого стояла на коленях женщина, изображавшая распустившего хвост павлина. Отодвинув посуду, поднос поставили на стол, великолепный павлин поднял крылья, и из-под отливающего синевой оперения появились серебряные чаши, наполненные самыми изысканными яствами из всех провинций Римской империи. Печень рыбы-попугая, гарнированная перепелиными яйцами, политые молоками мурены языки фламинго, мозги павлинов и фазанов в приправе из темных оливок, запеченные лесные совы, политые расплавленным медом и посыпанные маком, красная икра различных рыб, населяющих царство Нептуна от Парфии до Ворот Геркулеса. Это была, однако, лишь предварительная закуска.

Вителлий пробовал поданные блюда скорее из любопытства, чем с аппетитом. Когда еще ему представится случай побывать на подобном пиру? Руфус шикнул на раба, старательно следившего за тем, чтобы опустевшие тарелки гостей немедленно заменялись полными, и повернулся к Вителлию и Лициске:

– Не увлекайтесь, это только первая из семи перемен блюд.

– Воистину замечательная вечеря! – воскликнул Вителлий, но тут же умолк, сообразив, что его оценку происходящего вряд ли можно назвать удачной.

Ели и пили гладиаторы по-разному, как разными были и их характеры. Одни поспешно запихивали деликатесы в обрамленные бородами рты, не успевая их прожевывать, давясь, икая и даже не понимая толком, что же глотают. Другие лишь едва притрагивались к роскошным яствам. Мысли о том, что им вскоре предстоит, отбивали у них всякий аппетит, и они старались заглушить тревогу ожидания все новыми и новыми кубками вина.

Музыканты, стремясь поднять общее настроение, играли все громче и быстрее. Между тем пришла очередь перемены блюд, и на столе появился огромный кабан, зажаренный на углях до золотисто-коричневой корочки. Украшал его воткнутый в спину трезубец, такой же, какими пользовались на аренах ретиарии. Подошедший к столу повар вырвал трезубец, и из образовавшегося отверстия с шипением хлынул горячий пар. Взяв в руки меч, повар взмахнул им наподобие палача и разрубил кабана пополам. Среди дымящихся облаков пара из одной половинки посыпались поблескивающие кровяные и ливерные колбаски, запеченные гранаты и отваренные дамасские сливы. Вдоль столов прокатилась волна шума. Кое-кому зрелище слишком уж явно напомнило о том, что завтра могло произойти с каждым из них. Некоторые блевали прямо на стол, другие выплевывали съеденное в подолы своих спутниц. Все было, однако, готово и к такому повороту событий. Рабы подбегали с подносами, на которых лежали пропитанные настоем мяты платки. Некоторые утирались ими, другие же без стеснения позволяли рабам себя облизывать.