Глаголь над Балтикой

Но почти сразу за пятым грянул шестой и последний залп "Севастополя". И вдруг Роговицын заговорил:

- Первой серией - тремя залпами - они взяли "Изумруд" в вилку между вторым и третьим падением. Второй серией - два залпа - уточнили положение крейсера с точностью до кабельтова. Этот последний залп даст им попадание.

Внезапно наступившую тишину прерывали только гул турбин, да шелест волн под форштевнем. Вот вознеслись четыре столба от падения последнего залпа "Севастополя" ... И ошеломленные офицеры во все глаза смотрели, как на фалах "Изумруда" поднимается красный, с белым прямоугольником в середине флаг. Есть накрытие!

- Три минуты две секунды - доложился мичман, чьей задачей было хронометрировать стрельбы. 

Контр-адмирал не одернул, и никто не засмеялся, когда командир "Гангута" исполненным глубочайшего изумления басом протянул:

- Ааахренеееееть!!!

***

Новая система пристрелки, сей момент принятая Российским императорским флотом под названием "двойной уступ", не экономила боеприпасов и не давала рисовать красивые проценты попаданий на учениях. Но зато позволяла накрывать цель примерно вдвое быстрее, чем это можно было сделать традиционной "вилкой". Раньше корабли медленно, залп за залпом "нащупывали" точное местоположение неприятеля, а "двойной уступ" позволял сделать это куда быстрее.

- И как же мы этого раньше-то не видели, а, Людвиг Бернгардович? - задал вопрос фон Эссен.

- С кавторангом Маштаковым я на эту тему беседовал обстоятельно - отвечал Кербер:

- И вот что думаю. Все дело в том, что у нас основным мерилом качества артподготовки всегда был процент попаданий.  Попал тремя снарядами из десяти? Молодец! Четырьмя? Орел! Пятью?! На руках носили таких! Призы! Слава! Внеочередное производство! А то, что пристреливаться начинаем весной, а заканчиваем к Рождеству, уж простите, Николай Оттович, такое сравнение - на то внимания не обращали! Мы сами завернули нашим артиллеристам мозги так, что для них кроме хорошего процента попаданий и не существовало ничего! Никому и в голову не могло прийти пожертвовать процентом попаданий для скорости пристрелки, а ведь в настоящем-то бою, кто первый попал, у того, почитай, победа в кармане!

- М-да...  - командующий Балтфлотом помолчал

- Вы, дорогой мой контр-адмирал, к этому юноше приглядитесь внимательнее. Может, пора ему собственный корабль давать?

- Лишнего корабля для Маштакова не имею - сразу насупился Кербер.

- Но его повышение сдвинет готовность "Севастополя" в такие дали, что...

- Да не кипятитесь, Людвиг Бернгардович! Не кипятитесь! Что ж я, не понимаю, что ли? Но Вы гляньте, что творится - сперва Русанов, потом этот Маштаков... С такими орлами Вы к весне с подготовкой бригады управитесь. И Маштакова у Вас никто не заберет, ручаюсь. Русанова не дам, и не просите, но и Маштакова не отберу.

- А что с "Самоедом", Николай Оттович?

- Да чего уж там? Капитан говорит, напали на него вражеские миноносцы, пускали мины и вообще надругались всячески, так что он вынужден был на всех парах ринуться к стрельбищу, под спасительное крыло Балтфлота.

- Какие ему немецкие миноносцы в Финском? У него что, белая горячка? Или... опять Петров 2-ой?

- Опять Петров. Сознался, шельмец, что, возвращаясь в Ревель, обнаружил небольшой транспорт, и озорничал, имитируя торпедную атаку дивизиона. "Для отработки навыков".

- И что ж теперь?

- Да чего уж там... Секретили наши новые методы, секретили, и вот тебе, бабушка, и Юрьев день! По-хорошему, надобно команду "Самоеда" под замок садить до конца войны, но где ж мне такие полномочия взять? Охранка документы проверила, беседы произвела, да и отпустили их с Богом.

- Нехорошо... 

- Совсем нехорошо.

***

Принц Генрих поморщился, читая многословный доклад разведки. И не лень же было столько чернил переводить, если весь смысл написанного укладывался в полторы строчки приложенной к отчету телеграммы?

"Скиф" тире "Почтальону" тчк Русские проводят артиллерийские учения новейших дредноутов с использованием быстроходных кораблей-мишеней по методике Императорских военно-морских сил тчк"

ГЛАВА 20

Величайшая бойня, равной которой еще не знал мир, выстилала поля Европы сотнями тысяч тел. С началом войны, французы, союзники России по Антанте, двинули войска в Эльзас и Лотарингию. Французские штыки должны были вернуть своей стране ее исконные территории, трагически потерянные в прошлой войне, что сплотило бы нацию и подняло ее дух на невиданную высоту. А поскольку немцы также считали Эльзас и Лотарингию своей вотчиной, то следовало ожидать там главные силы кайзеровской армии. И если Франция смогла бы сокрушить их в генеральном сражении, то исход войны тут же стал бы ясен.