Глаголь над Балтикой

Постригаев тихо ругнулся, но времени терять было нельзя - молниеносно добрившись и одевшись, он ринулся на ходовой мостик, застегивая китель уже за порогом своей маленькой каюты. Буквально взлетев по узкой лестнице, командир "Грозящего" первым делом ознакомился с оперативной обстановкой, покрутив головой на 360 градусов. Бинокль не требовался, потому что солнце еще не взошло и видимость была чуть больше мили: картина наблюдалась идиллическая. "Грозящий", маленький кораблик водоизмещением меньше двух тысяч тонн, тихо пыхтел своей коротенькой трубой, разрезая едва ли не зеркальную гладь балтийского моря. Вода убаюкивающе-тихо плескалась о его широкие скулы оставляя широкий кильватерный след за кургузой кормой. Двадцать пять лет уже ходит канонерская лодка по морям и океанам, хотя океаны Постригаев поминул зря - впрочем, в Средиземное море лодка по молодости лет службу несла. Однако же прогресс рвался вперед семимильными шагами, военная техника старела быстро и уже к началу русско-японской канлодка была вконец устаревшей, почему вскоре была переведена в тральщики. Впрочем, потом кто-то сообразил, что тральщик из канонерской лодки совсем никудышний, и "Грозящего" переименовали в базу для тральщиков, а затем, поставив две новейших шестидюймовки вновь вернули "канонерский" ранг. Сейчас палуба небольшого, пожилого корабля являла собой образец чистоты и порядка, соблюдавшегося на "Грозящем" неукоснительно. В кильватер ему шла еще одна "старушка": канонерская лодка "Храбрый", которая, будучи моложе на пару годков, в сущности была таким же раритетом. Впрочем, не так давно ее изрядно "подштукатурили", поснимав старую артиллерию и разместив на корабле шесть 105-мм орудий, которые "Храброму" "одолжил" ныне покойный "Магдебург. Германский крейсер нельзя было снять с камней, но орудия и большая часть боекомплекта сохранилась, так не пропадать же добру! В таком виде оба старых кораблика вполне справлялись с задачей стрельбы по берегу, тем более что оба несли броню, отчего могли не слишком-то опасаться ответа полевых орудий. А вот для сколько-то серьезного морского боя канонерские лодки никаким образом не годились.

- Ну и что тут у Вас происходит, мичман? - обратился он к вахтенному офицеру.

- Чего грохочем поутру, мешаем бриться старшим по званию?

- Доброе утро, Лев Георгиевич! Так это, похоже, кто-то на мину напоролся, уж больно звук глухой был.

- Не отпирайтесь, мичман Ливанов, нечего собственный недосмотр на немцев перепихивать. Хотя... если это немцы, то грядет сражение, в котором я, получается, свершил героическое деяние - первым кровь пролил. Когда брился, потому как под руку бабахнуло. Интересно, Анна с мечами и бантом мне за это полагается? Или, как всегда, бантики генмор зажмет?

Мичман молчал, ибо вопрос был риторическим.

- Однако же следует посмотреть, кто это там такой ретивый - заметил командир и вскоре обе канонерские лодки, описав полукруг, легли на новый курс, выводящий прямо к ирбенскому минному заграждению.

Светало. Первый лучик солнца уже скользнул из-под горизонта, а видимость с мостика "Грозящего" улучшалась даже не по часам, а едва ли не по секундам.

- Тааак, что тут у нас... - протянул командир "Грозящего", шаря биноклем по горизонту

- Солнышко светит, морская волна зеленеет... Ага! Немец дымит! - азартно воскликнул Постригаев.   

Дистанция для наблюдения была великовата, но сквозь предрассветную хмарь отчетливо проступали многочисленные дымы небольших кораблей.

- Тральный караван, не иначе. Пришли, гости дорогие!

Один из тральщиков дымил много сильнее других, рядом с ним находился второй, и, похоже, сейчас на дымящего заводили концы для буксировки.

- Похоже подорвался, гаденыш. Радиограмму Максимову, срочно! - не отрываясь от бинокля рявкнул Постригаев. Первым делом, перед тем как что-то предпринимать, следовало сообщить о противнике начальству.

- А мы, пожалуй, повоюем немного. Боевая тревога!

"Грозящий" пошел на сближение с противником, хотя, конечно, сближение получалось условное - мина не разбирает, свой это корабль, или чужой, так что соваться на родные минные заграждения никак не следовало. А их, этих заграждений, было три линии. Минимально возможная дистанция до тральщиков будет на пределе дальности шестидюймовок "Грозящего", а стопятки "Храброго" и вовсе вне игры. "Крейсер "Варяг" с верным "Корейцем" - подумал про себя Постригаев, потому что в том героическом бою "Кореец" тоже не имел возможности дострелить до противника. "И кто мешал вооружить "Храброго" шестидюймовками?""[65]. Впрочем, это тоже риторический вопрос, а вот представить себя на мостике ставшего легендарным крейсера получалось легко - достаточно глянуть на множество дымов, надвигающихся с запада.