Глаголь над Балтикой

Дело оборачивалось нехорошо - словно услышав мысли Беренса, немцы обнаружили его корабль и, перестав обстреливать гибнущие канлодки, перенесли огонь на него. Продолжай он сближение - и следующий залп разорвет "Новик" на куски, потому что они уже сильно сблизились и на такой дистанции немцы не промахнутся. А вот его минеры... Сказать совсем сложно. Торпедный удар точен, когда понятны курс, скорость и маневр цели, и расстояние до нее, а сейчас, впотьмах, понятно ничего не было.

"Новик" накренился, входя в разворот едва ли не на полной скорости, и это спасло его от очередного германского залпа, снаряды которого рухнули правее эсминца и за его кормой - видно на дредноуте совсем на разобрали маневра. Но вот корабль лег на боевой курс и выпрямился: и тут же, через какие-то секунды глухо грохнули вышибные заряды - все двенадцать торпед "Новика", выброшенные из аппаратов, устремились к противнику

- Восемь румбов влево!

Ходу, ходу, ходу! Попали или нет, сейчас только скорость может спасти корабль от убийственной точности германских артиллеристов.

На головном "Нассау" слишком поздно обнаружили приближающийся к ним русский эсминец, но отреагировали по уставу: немедленно перенесли на него огонь, пытаясь сорвать атаку, а как только "Новик" повернул - дредноут, дав полный ход, покатился вправо, подставляя торпедам винты. Казалось бы, "Нассау" страшно рискует, но только такой маневр давал реальные шансы на спасение. Увернуться от росчерков стремительных торпед в ночи было невозможно, зато мощный поток, рождаемый винтами "Нассау" вполне мог отшвырнуть нацелившуюся на него смерть. Так и вышло - то ли сработал германский расчет, то ли русские минеры взяли неправильный прицел, но ни одна торпеда в "Нассау" не попала, хотя сигнальщики ручались, что видели след в опасной близости по левому борту.

А вот идущему за "Нассау" "Рейнландом" не повезло. Там не сразу сообразили, что произошло и по кому стреляет "Нассау" - "Новик" выручило то, что сам он не открывал огня и с "Рейнланда" его просто не увидели. Поэтому, когда "Нассау" вдруг покатился вправо, на следующим за ним дредноуте решили, что тот не желает чрезмерно сближаться с горящими русскими кораблями, и собрались повторить маневр флагмана, дойдя до точки его разворота, а пока продолжали идти прежним курсом - прямо под русский удар. Затем сигнальщик все же заметил "Новик" на фоне полыхающего "Грозящего" и "Рейнланд" немедленно повернул, но все-таки не успел: одна из торпед ударила корабль прямо под носовую башню.

Нестройное "Ура!" грянуло на "Новике", когда за его кормой вдруг раздался гул подводного взрыва - даже в темноте был виден гигантский гейзер, взметнувшейся в ночное небо. Правда, в кого же они все-таки попали, на эсминце понять не смогли.

ГЛАВА 29

Николай стоял неподвижно, а вокруг него замерли остальные офицеры. В боевой рубке повисло тягостное, траурное молчание. Глаза у всех смотрели в пол, и все почему-то были одеты в черное рабочее.

Эскадра не приняла боя и возвращалась в Гельсингфорс.

Огромные дредноуты медленно брели, расталкивая свинцовые волны, словно даже съёжившись в размерах и утратив могучий и властный вид. Крейсера, словно прячась от стыда, скрылись в тумане, в котором едва угадывались их силуэты. Эскадренные миноносцы теперь напоминали не борзых океана, а дворняжек, поджавших хвост и уползающих в конуру.

Вдруг на траверзе головной "Полтавы" море забурлило, сквозь пенные волны проступило перекрученное, ржавое железо и всплыл огромный, вымазанный илом и облепленный водорослями остов. С удивлением и ужасом Николай понял, что перед ним "Петропавловск", броненосец, взорвавшийся на японской мине в русско-японскую войну. На нем погиб адмирал Макаров и Николай, содрогаясь, ожидал увидеть восставшего покойника, но нет! На чудом уцелевшем мостике стоял... памятник Степану Осиповичу с Якорной площади, что перед Морским собором. Огромная бронзовая фигура адмирала указывала сейчас перстом своим прямо в лицо Николаю, но кавторанг откуда-то знал, что так сейчас видит Макарова каждый на эскадре. Вдруг, словно по единой команде, на всех кораблях Андреевские флаги соскользнули по фалам вниз - вместо них развеваясь по ветру, медленно поднимались "глаголи". Николай с трудом перевел взгляд со всплывшего броненосца на идущий впереди линкор - и с удивлением увидел, что буквы его наименования вдруг расплылись, а затем составились в совершенно иное слово: вместо "Полтава" корму дредноута "украшало" новое имя: "Брандвахта"

Неожиданно плечо прострелила боль, и Николай открыл глаза.

- Скоро светает - улыбнулся ему вахтенный лейтенант. Улыбка получилась весьма напряженной, да и странно было бы ожидать другого.