Глаголь над Балтикой

Никогда еще Балтика не видела ничего подобного. Восемь приземистых, но от того не кажущихся менее массивными дредноутов сошлись в смертельной схватке. И столь страшны оказались сила и ярость сражающихся, что неясно было, суждено ли вообще уцелеть хоть кому-то в этой битве? Или море и небо сольются в чудовищном катаклизме, который обрушится и уничтожит святотатцев, рискнувших отпустить на волю столь могущественные силы разрушения? Лучшие пороха, сгорая, бешенным пламенем лизали казенники и каналы стволов гигантских пушек. Десятки тонн раскаленной стали вырывались на волю из дымящихся орудийных чрев. Направленная на созидание, эта энергия способна была бы преобразовывать мир, наперекор силам природы возводя монументальное и прекрасное, но алчущее крови человечество предпочло обрушить ад на самое себя. Восемь великолепных в своей грозной мощи линкоров, вершины науки и техники, превосходящие по сложности все, что когда-либо создавали человеческие руки, что было сил крушили друг друга. Десятки гигантских снарядов, почти в половину тонны весом, ежеминутно взмывали в воздух с тем, чтобы спустя полминуты обрушится на низкие, защищенные тяжелой броней борта, стальные палубы, массивные башни и легкие надстройки рукотворных морских титанов. Каждое попадание отзывалось короткой дрожью боли, пробегающей по корпусу, каждый новый удар оставлял после себя изломанное железо и обгорелые ошметки плоти, слившиеся в круговерти бешено ревущего пламени. Конечно, не все снаряды находили свою цель: холодное море кипело, разрываемое мощью сотен килограмм тринитротолуола, вздымалось на десятки метров ввысь, превращаясь в чудовищные завесы взбаламученной воды, перевитой черным дымом разрывов и увенчанное белоснежной пеной. Вокруг каждого дредноута ярилась рукотворная вакханалия обезумевших стихий воды и огня, и каждый дредноут бестрепетно ввергал своего противника в такой же ад.

Линейные корабли строятся для того, чтобы противостоять себе подобным, они способны наносить чудовищные удары и какое-то время выдерживать их: вопрос лишь в том, кто из противников сможет продержаться дольше. Пока чаша весов клонилась на сторону тех, кто принял смертный бой под сенью Андреевского флага, но вот-вот ситуация должна была измениться. Три гиганта, по мощи и защите почти равные дредноутам, выходили русским наперерез, тем самым полностью меняя расклады сил. Возникшая из ниоткуда тройка устремилась в бой воздетой к небу секирой, торопясь обрушиться на русский строй градом трёхсоткилограммовых снарядов. Однако навстречу смертоносному тевтонскому лезвию, спешащему сокрушить морскую мощь России, бестрепетно выходили четыре куда более слабых, но ощетинившихся многочисленными орудиями корабля. Еще совсем недавно, в упорном бою, русские медленно, но верно вырывали победу, но теперь... Теперь противники выложили на стол последние имевшиеся у них козыри и силы как будто бы уравнялись: кому же суждено стать победителем?

На какой-то миг неверные весы воинского счастья пришли в равновесие. Никому не дано знать, их решение - некогда скованные богами, они давно утратили меру и точность, ибо через их заляпанные застарелой кровью чаши прошло немыслимое множество битв...

В который уже раз орудийное жерло, толкнувшись назад в дыме и пламени, исторгло из себя тяжелый, раскаленный огнем снаряд. С бешенным громом вознесся он высоко в небо, а затем визжащей смертью обрушился вниз, устремившись к своей цели. Но - не долетел совсем чуть-чуть и упал в воду под бортом предназначенного ему корабля. Все еще рвущийся вперед, он скользнул в темноту глубин, оставив за собой пенный след, и ударил прямо под бронепояс идущего на 20 узлах линкора. Снаряд легко пробил обшивку, прошел сквозь полупустой угольный бункер и проломил коффердам - и лишь здесь, дорвавшись-таки до ничем не защищенного нутра линкора, взорвался.

Если бы он угодил в машинное или котельное отделение, это было бы страшно, но не смертельно. И даже если бы он рванул в артиллерийском погребе, это не обязательно грозило гибелью, потому что хранящиеся там пороха, в отличие от тех же британских, сгорали, не детонируя при взрыве. Однако из всех многочисленных отсеков необъятного линкора, снаряду суждено было угодить именно туда, где ему было совершенно не место... Или самое место, тут уж с чьей стороны посмотреть.

Дредноуты типа "Гельголанд" имели шесть торпедных аппаратов: носовой, кормовой, и по два с каждого борта. Боеприпас к ним составляли 16 торпед. В преддверии боя шесть из них были загружены в торпедные аппараты и изготовлены к стрельбе - остальные десять оставались разобранными на хранении. Боевые части торпед располагались в двух махоньких помещениях, если не сказать - отнорках, оборудованных в носу и корме, в районах погребов орудий главного калибра. И сейчас русский бронебойный снаряд взорвался в носовом хранилище.