Гламорама

Мне внезапно становится ужасно холодно, я натягиваю на себя обратно майку из Gap и, бросив полотенце на шезлонге, решаю пойти за Мариной следом, пригласить ее на ужин, закрепить так хорошо начинавшееся знакомство, спросить ее, что ее так перепугало, и не вел ли я себя слишком по-светски, или, напротив, не давил ли на нее чересчур сильно, или, может быть, она знакома с Хлое, но от этой мысли я сразу впадаю в панику по поводу своей репутации, но пара, следившая за нами, настигает меня прежде, чем я успеваю улизнуть, и они оказываются гораздо старше, чем казалось издалека, а я тем временем сосредотачиваюсь на полотенце, начиная подчеркнуто медленно и тщательно его сворачивать, повернувшись к ним спиной и надеясь, что они не заставят меня снимать на видео какое-нибудь утомительное послание оставшимся дома друзьям на фоне протянувшейся до самого горизонта унылой равнины, усеянной белыми барашками.

— Ты, случайно, не Виктор Джонсон? — спрашивает меня мужчина (у него британский акцент). — Или тебя теперь полагается называть Виктор Вард?

Я бросаю полотенце на шезлонг и поворачиваюсь к нему лицом, сдергиваю с себя темные очки, широко улыбаюсь и, ощущая мурашки по всей коже, говорю:

— Да.

— Боюсь, что ты нас все равно не помнишь, — начинает мужчина. — Меня зовут Стивен Уоллис, а это — моя жена Лорри.

Я жму ему руку, а затем, когда я принимаюсь жать руку Лорри, Стивен говорит:

— Мы — друзья твоего отца.

Я отпускаю руку Лорри, чувствуя, что мурашки куда-то стремительно исчезают, водружаю обратно на нос очки и подбираю полотенце.

— Ах вот как! Здорово! — выдавливаю я с трудом из себя.

— Да, мы познакомились с твоими родителями, когда они жили в Вашингтоне, в Джорджтауне, — говорит Стивен.

— Ни фига себе! — говорю я безо всякого энтузиазма. — Нас, типа, не снимают для программы «Абсолютно скрытая камера»?

Уоллисы «добродушно» смеются, а я начинаю срочно придумывать, какое такое неотложное дело может меня срочно ждать.

— Последний раз, когда я видел тебя, тебе было лет так… — Стивен останавливается, ища помощи у Лорри. — Девять? Десять?

— Нет, гораздо меньше, — говорит женщина, задрав голову к небу так, словно оно подскажет ей правильный ответ.

— В каком году твой отец переехал из Нью-Йорка в Вашингтон? — спрашивает Стивен.

— В тот год, когда умерла мама, — говорю я, приглаживая волосы и замечая краем глаза, что официант убирает полупустой Маринин кувшин с холодным чаем — реквизит, который я уже совсем собрался взять в руки, чтобы сосредоточиться.

— Верно, верно, — бормочет мужчина, печально склонив голову.

Лицо женщины расплывается в широкой сочувственной улыбке.

— Не беспокойтесь, — говорю я. — Я не зарубаюсь на прошлом, так что все в порядке.

— Это было, случайно, не после того, как?.. — Стивен снова спотыкается и останавливается. — Где ты учился?

— Ты же в Кэмден ходил, верно? — спрашивает женщина.

— Да, она умерла именно во время моей учебы в Кэмдене, — отвечаю я. — Но до этого она очень долго болела.

Я смотрю на них в упор — так, чтобы дать им понять, что теперь это уже действительно не имеет никакого значения. А значение имеет совсем другое: у меня полностью вылетели из головы фамилия Марины, номер ее каюты и на какой палубе она находится.

— В общем, когда мы тебя видели в последний раз, ты был еще практически ребенком, — закругляет беседу мужчина в явной надежде переменить тему. — Ты все равно не помнишь. Я пришел в дом твоих родителей на благотворительную вечеринку.

Я потираю ладонью лоб.

— Смутно припоминаю что-то такое.

— Мы видели твоего отца месяц назад в Вашингтоне, — сообщает Лорри.

— С ума сойти! — восклицаю я.

— Он ужинал в новом ресторане на Проспект-стрит в компании Сэма Нанна, Глена Лачфорда, Джерома Баннуврие и Катарин Грэхем, а также двух судмедэкспертов из команды О.Дж.Симпсона.

— Боже! — стенаю я. — Как жаль, что меня там не было. Звучит просто убойно! Извините, мне пора бежать!

— А как твоя сестра? — спрашивает Лорри.

— О, у нее все зашибись. Она ведь тоже в Вашингтоне, — говорю я наобум. — Извините, мне действительно пора бежать!

— А куда ты направляешься? — спрашивает Стивен.

— Прямо сейчас? К себе в каюту, — отвечаю я.

— Нет, я хотел сказать — в Европе, — уточняет он.

Лорри продолжает улыбаться и ласково смотреть на меня, но я чувствую, что от нее исходят какие-то нехорошие вибрации.

— Я думаю, что в Париж, — говорю я. — Ну, то есть, разумеется, сначала в Шербур, а затем в Париж.

Как только я это говорю, Лорри немедленно обменивается взглядами с мужем, но режиссеру приходится переснимать этот, в сущности, простой эпизод четырежды, перед тем как перейти к следующей сцене. Снова кричат: «Мотор!», и статисты на заднем плане занимают свои места: старцы ковыляют по палубе, японцы плещутся в бассейне.

— Неужели? — удивляется Стивен. — А почему в Париж?