Главари. Автобиография лидера футбольных фанатов

Несмотря на эти избиения, мне моя жизнь нравилась. Она была настоящим приключением. Мы жили в районе сплошной перестройки. Целые кварталы трущоб сносились, повсюду можно было видеть пустые дома, бульдозеры и горы кирпичей, чтобы их бросать, и масса окон, чтобы их разбивать. Ну чего больше может желать мальчишка? Мы могли бить и ломать, сколько захотим, все равно все шло на слом. Особенно интересно было по праздникам: мы устраивали огромные фейерверки из целых домов. Это была огромная детская площадка с приключениями, а в нашем районе проживала огромная масса мальчишек. Я вырос вместе с большими ирландскими семьями Райан и Келли. Многие из них до сих пор живут там. Все, что происходило плохого, случалось по вине либо братьев Фрэнсис, либо братьев Райан. У них была хорошая семья: Томми, Джед, Теренс и другие. Кроме них были еще Вернон, Тони и Тревор Дор, Хьюиты, все славные ребята. Мы дома не сидели. Проснешься утром — и бегом на улицу: залезешь на какую-нибудь стену и сидишь. Потом спрыгиваешь с нее, несешься домой, позавтракаешь, и опять гулять. Пообедаешь — и назад, наверстывать упущенное.

Мы играли во все уличные игры. Организовывали штурмы и засады в заброшенных домах, разделяясь на группы: десять внутри дома и двадцать снаружи. Те, кто снаружи, должны были ворваться в дом, а те, которые засели внутри, — строить баррикады, чтобы их не впустить. Если тебя ловили — пытали. Так мы и стали организовывать свои первые маленькие банды. Когда нам было по десять-одиннадцать лет, каждый участок улиц имел свою собственную «фирму». Мы были с улиц Эйком и Сэсил и всегда держались вместе — двадцать или тридцать мальчишек, все на гоночных велосипедах, украденных у студентов местного университета. Мы называли охранников «зелеными», потому что они носили зеленые свитера. Когда надо было сваливать, кто-нибудь орал: «Атас! „Зеленые“ идут!»

Однажды мама чуть не убила Дональда, когда она обнаружила, что все его огромные фонари на велике — краденые. Вечером мы зависали в парке, когда она появилась с топором в руках. Мама задала вопрос Дональду: «Где ты взял эти гребаные фонари?» Он еще не успел придумать отмазку, как она раскурочила его велик на глазах у всех его приятелей. Дональд был в шоке.

Но именно мама заставила Дональда принять участие в первой в его жизни уличной драке. Джон Райан избил его и нашего Криса по очереди, и Дональд пошел жаловаться мамочке. На этот раз она проявила твердость. Что бы мы ни делали, она всегда была на стороне своих детей. Но тут она сказала Дональду: «Если ты не вернешься и не дашь сдачи, я тебе сама всыплю!»

Поэтому ему пришлось вернуться и снова драться с Джоном, и в итоге одержать верх.

Никто из нас не был особенно хорошим учеником. Сначала мы пошли в Уэбстер-стрит Джуниор Скул, ныне это здание полиции округа Мосс-Сайд. Игровая площадка располагалась на крыше школы, а вокруг нее была стена. Дональда постоянно выгоняли за безобразия во время уроков, а Крис однажды бросил стулом в учителя. Я впервые подрался в школе, когда мне было десять. Из-за шерстяного пальто на байке. Оно принадлежало одному парню, а я почему-то срочно захотел отнять это пальто и поклялся, что оно — мое. Я схватил парня за капюшон и обхватил за шею. Мы начали драться. Кто-то вступился за него, и я проиграл свою первую схватку.

Дональд пошел в среднюю школу Сентрал Сейвиор на Киркмансхьюм Лэйн, а мы с Крисом — в Ардвик Хай Скул (теперь Эллен Уилкинсон Хай) на Хайд-роуд. Ближайшей к нам школой была Дьюси Хай — прямо через дорогу, но мама не хотела, чтобы я ходил туда, потому что в ней учились все остальные соседские ребята, а она хотела, чтобы мы не общались с «отбросами», как она их называла, не зная того, что я сам был настоящим «отбросом». Потому-то она и послала нас в Ардвик.

Это была хорошая школа, и первый год мне в ней понравился. Некоторые учителя называли меня «кофейный паренек» из-за цвета моей кожи. Но когда мне исполнилось тринадцать и я стал обращать внимание на девочек и тому подобное, то потерял интерес к школе. Я стал кошмаром для учителей. Перестал концентрироваться на предмете или делать то, что меня просили учителя. Я не был бунтарем, потому что верил в дисциплину и власть, но при этом легко отвлекался. Я хотел быть центром внимания и в итоге стал гиперактивным. Даже сейчас я мало сплю. У нас дома применялись и палка, и тапок, и веревка, но родители, должно быть, устали пороть, бить и связывать меня. Ну а я просто не мог находиться в стороне от неприятностей.

Однажды во время обеда я попросил у одного парня ломтик жареной картошки, он не согласился, а я за это отнял у него часы. Ночью мама спросила меня: «Где ты взял часы?» Я ответил: «Один парень дал мне поносить». Я думаю, что она могла поверить мне, если бы вскоре полиция не постучала в дверь. «Мам, я собирался завтра отдать их!»