Главбухша

Марта ехала на студию под пленительную музыку Первого концерта Рахманинова, и утреннюю сердитость разом куда-то смыло. Земская вдруг подумала, что все, что случилось, должно было случиться. Ничто безнаказанным не остается, за все приходится платить, и чаще всего двойной ценой. Она влюбила Валерьяна в себя, приручила, а потом бросила. Несчастный чиновник был виноват только в том, что разонравился ей, стал раздражать своими дурацкими привычками. Что же, так бывает. И Джульетта, пожив с . Ромео меньше десятка лет, скорее всего, его возненавидела бы, поняв наконец, как правы были родители. Ибо муженек пропадал бы целыми днями с приятелями, пируя в разных харчевнях, тискал бы простолюдинок, заваливаясь с ними на сеновал, или соблазнял молоденьких женушек, вышедших замуж за богатых стариков и жаждущих свежей плоти. После пяти-шести лет такой жизни Джульетта превратилась бы в ярую стерву и сама начала бы искать утешения со слугами и сомнительными проезжими. Идиллия лопнула бы с треском, как перезревший арбуз.

—    Верно, Вася? — сказала вслух Марта.

—    Не знаю, что вы имеете в виду, но, видимо, так, — философски заметил шофер.

Алла встретила Земскую на проходной, подхватила под  руку, потащила в павильон, где уже вырос уголок фирмы, в том числе и кабинет  главного бухгалтера с массивным столом, креслом, вентилятором и небольшим дополнительным столиком. Суетились бутафоры, ставя некоторые предметы и украшая стол всякими безделушками. Рядом с калькулятором появился одноногий чертик, затем стеклянный шар, наполненный жидкостью с зимней сказкой внутри. Тут же старый арифмометр с ручкой. Принесли компьютер, стали устанавливать.

—    В кабинете обязательно должно быть большое зеркало, она же баба! — потребовал черноволосый сорокалетний мужчина, вошедший в павильон.

—    Это оператор-постановщик, — шепнула Алла. — Очень известный и талантливый.

На лице известного и талантливого сохранились следы вчерашней бурной попойки, он жевал жвачку, видимо перебивая этим крепкий сивушный дух, который Земская сразу же почувствовала, хотя он держался метрах в четырех от нее. Земская не любила пьяниц, но оператор почему-то не вызвал у нее раздражения — уж очень был импозантен. Вместо галстука у него был повязан шейный платок, который очень шел ему. Открытое, крупной и красивой лепки лицо, глубоко посаженные глаза, казалось проникавшие насквозь, черные волнистые волосы,блестящие, словно набриолиненные, отливающая гладкостью синева щек, твердый волевой подбородок — все выдавало в нем уверенного мужчину. С ним, наверное, любой женщине было бы легко и покойно.

Однако его грубоватое выражение «Она же баба!» мгновенно пробудило в Марте боевой дух.

—    Это совсем не обязательно, — сказала она. — Женщины, когда им нужно привести себя в порядок,пользуются пудреницей или косметичкой. Я нигде не видела, чтобы в кабинете главного бухгалтера висело зеркало.

Оператор бросил на Земскую хмурый взгляд, и Клигман тотчас поспешила ее представить:

—    Марта Сергеевна, наш консультант.

—    Георгий Иванович. — Во взгляде оператора что-то блеснуло, этакий отдаленно-слабый интерес.

—    Понимаете, Марта Сергеевна, мне нужно зеркало, чтобы решать некоторые сцены, поскольку оно позволяет дать еще одно изображение, — пояснил он. — Если мы повесим зеркало, это не станет стратегической ошибкой? — В его голосе прозвучала ирония.

Марта ничего не смогла возразить, впервые почувствовав себя беспомощной.

—    Нет, не станет..

—    Вот и прекрасно! Вешайте!

—    А куда, Георгий Иванович?

—    Пока вон в тот угол! А потом поправим.

Оператор вытащил пачку «Парламента», молча предложил Земской, и она почему-то не отказалась, хотя еще секунду назад и не думала курить. Вообще Георгий Иванович действовал на нее магически. Она не могла понять, чем он ее так привораживал. Не своей же мужской красотой. Красивых мужиков Марта повидала.

—    Я пойду поищу режиссера, надо вас познакомить. Он должен быть где-то здесь, — проговорила Алла и убежала.

—    Режиссер уехал домой, у него там что-то случилось, а меня просил извиниться перед вами. Что я и делаю, — сказал оператор.

—    А как же Алла, она не знает...

- Пусть побегает, не люблю эту трещотку! Чего он ее взял?! Вот вас надо снимать! — Георгий Иванович пристально посмотрел на Земскую.

Марта смутилась, как девчонка.

—    Ну какая из меня актриса!

—    Да вы себя со стороны не видите! — загорелся он. — Какой умный взгляд, какое красивое лицо!

Они стояли посредине большого павильона, наблюдая за суетой декораторов, оформлявших стены разных комнат и кабинетов.

—    Эй! — Оператор подозвал одного из рабочих. — Принеси-ка нам те два кресла!

—    Но они же в декорации!

—    Ничего, ничего, давай неси!

Парень принес.

—    Садитесь, Марта Сергеевна! В ногах правды нет, — предложил Георгий Иванович.

Они сели. К оператору подбежал ассистент.

—    Я две кассеты зарядил на завтра, это из тех, проверенных кусков, — доложил он. — Вторую ось на проверку тоже отдал, экспонометр починили.