Главная роль 5

Даря благожелательные улыбки и легонько кивая в обмен на поклоны, мы добрались до кареты. Замерзнуть в метель аки зашитый в генетический код ямщик мне в этой жизни не грозит: во-первых, вдали от инфраструктуры я почти не бываю; во-вторых: одного меня даже вопреки моему желанию в заснеженном поле ни за что не оставят; в-третьих, предназначенный мне транспорт отапливается хорошо вписанными в интерьер и огороженными от случайного прикосновения кубами, в которые загружают раскаленные угли – чтобы монаршая персона путешествовала без совершенно уморительного попыхивания трубой интегрированной в карету «буржуйки»: такого на улицах я уже насмотрелся, народ натурально ржет, хотя по идее должны были бы привыкнуть.

Четверка белоснежных тяжеловозов породы «шайр» (длинная шерсть у копыт аккуратно расчесана) под профессионально-зычное «Пошла, залетная!» усатого, одетого в шубу и шапку на меху кучера понесла нас по улицам Варшавы.

- Народ губернии счастлив видеть Ваше Императорское Высочество, - поделился впечатлениями Гурко.

- Мне это очень приятно, - честно признался я.

Кто-то без сомнения счастлив, кто-то воспринимает происходящее чисто как развлекательное мероприятие, а кто-то притворяется, держа фигу (лишь бы не револьвер!) в кармане. Как и везде, как и всегда.

- Мы с уважаемыми господами усердно готовились к вашему прибытию, Ваше Императорское Высочество, - похвастался губернатор.

Заодно намекнув, что ответа на высланную мне на согласование «программу» он не получал – я оставил себе пространство для маневров и внезапных проверок чего-нибудь.

- Программа по большей части хороша, и я с удовольствием последую ей от первого до седьмого пунктов, - проверил я память генерала на прочность.

Пожилой все-таки, вдруг утратил квалификацию?

- О точных изменениях пунктов с восьмого по двенадцатый я сообщу вам в подходящий момент, - добавил я. – С тринадцатого и до конца визита ваша программа снова становится хорошей.

Озадаченно пошевелив бакенбардами, Гурко напрягся и завершил короткую пантомиму улыбкой – запомнил несложную «математику» и оценил, что никто из «уважаемых господ» обижен изменениями не будет. Карьера Иосифа Владимировича, как и у подавляющего большинства генерал-губернаторов, строилась в армии, поэтому на «узнаете в свое время» он не обиделся и спрашивать ничего не стал, переведя тему на классическую:

- А день-то до чего погожий! Экая красота за окном!

- И не говорите, Иосиф Владимирович! – подхватил я. – Свежий снежок так и тянет похрустеть по нему сапогами. Глядите, вон то облачко над фабрикой похоже на лошадь.

Генерал-губернатор китайской пословицы про луну и палец не знал, но на облако посмотрел безошибочно. Когда на поле боя тебе показывают на что-то, глядящий на палец как правило умирает.

- В самом деле лошадь, - согласился он со мной и начал поворачиваться. – Был у нас один случай… - взгляд генерала зацепился за что-то, лицо окаменело.

Я, пусть и гражданский до мозга костей, тоже отличаюсь немалой смекалкой, поэтому посмотрел туда же, на тонкую из-за ширины улочки цепочку людей. На крыльце двухэтажного дома стоял тощий рыжий молодой человек в круглых очках. Рука его находилась над головой, и в ней был зажат портфель, который он очевидно собирался бросить в нас.

- Туда! – взревел среагировавший быстрее меня генерал, схватил меня за воротник и неожиданно-сильно для старика оттолкнул в противоположный угол кареты и навалившись сверху.

Реальность издала громкий хлопок, от которого заложило уши, а в голове и ушах поселился противный, мешающий соображать, звон. Взрывная волна отбросила карету вверх и влево – сначала нас с Гурко вжало в пол, а потом мы полетели в противоположную стену.

Карета влетела в стену, и я впечатался в тело губернатора. Будь вокруг нас обычное дерево, кабина бы разлетелась в щепки, а так - резко встала на колёса, закономерно отправив нас в обратный полет. В этот раз честь смягчить удар выпала мне, и я был не против – голова к этому моменту уже начала думать нормально, звон в ушах усилился, и я со внутренней дрожью заметил короткий, торчащий из левой стороны спины, осколок оконного стекла полусантиметровой толщины и доброго десятка сантиметров ширины. Это он снаружи короткий – при столкновении обломало – и неизвестно, сколько в губернаторском теле.

За себя я спокоен – если сразу не помер, значит кризис миновал. Для меня – снаружи все только начиналось: кричала и плакала людская многоголосица, в нее вплетались команды уполномоченных людей. Пора и мне внести свою лепту.

- Вы ранены! – поведал я оглушенно трясущему головой Гурко, отстранив от себя и усадив на пол.

- А? – посмотрел он на меня мутными глазами.

- Сиди! – решил я не терять время.

В этот момент дверь кареты открыл испуганный казак Иван. Оценив экспозицию, он просветлел и перекрестился:

- Слава Богу!

- По делу! – велел я, вытолкнув его и выбравшись на свет.

- Бомбиста скрутили, много раненых и убитых, - доложил Иван.