Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

В день подписания документа мне вспомнились слова, высказанные в первый день работы конференции моим многоопытным британским коллегой сэром Джошуа Стэмпом. «Это не экономическая конференция, — сказал он, — но политическая». Для каждого из нас было очевидно — за исключением нескольких фанатиков, — что с точки зрения экономики план Янга был совершенно абсурден. Решение, подписывать его или нет, не зависело от экономической пригодности плана. Вопрос заключался в том, оправдан ли отказ подписывать план, поскольку это влекло за собой опасные политические последствия, или, подписав план, следовало продолжать сопротивление выплатам репараций до тех пор, пока не подвернется случай, когда с ними будет покончено раз и навсегда. Я принял решение в пользу второго метода действий. План содержал несколько статей и параграфов, которые при умелом применении могли быть использованы в наших целях. Дело было за тем, чтобы немецкие политики взяли мнение экспертов за исходный рубеж своей политики. Но они пренебрегали этим. Они оставались такими же слабыми и нерешительными, какими были во время дискуссии на конференции.

В Германии политические дебаты вокруг плана Янга продолжались. Они стали одним из звеньев в серии битв против бремени, под которым постоянно стонала германская экономика и которое становилось все тяжелее, особенно когда осенью 1929 года в Америке появились первые признаки приближавшегося мирового кризиса. В германской экономике кризис развивался особенно интенсивно и привел к дефляции, которая, в свою очередь, обусловила крах существовавших политических партий. Если бы Германия отказалась подписать план Янга, это не имело бы никакого значения для критического развития событий. Скорее это оказало бы негативное влияние на обстановку.

Я вновь столкнулся с проблемой, порожденной переговорами по плану Янга, во всей ее нелепости. Когда сразу после конференции я направился в Мариенбад увидеться с женой, она приветствовала меня на вокзале словами: «Тебе не следовало подписывать план!»

Глава 32

Далекоидущая идея

План Янга отличался от плана Дауэса некоторыми характерными деталями. Ответственность за перевод платежей теперь возлагалась на немцев, но для чрезвычайной ситуации имелась защитная статья, предусматривавшая пересмотр такого порядка. Ежегодная сумма платежей по репарациям была уменьшена в среднем на полмиллиарда марок. Ликвидировались закладные в пользу западных союзников, которые контролировались иностранцами как гарантия выплаты репараций. Упразднялись все иностранные контролирующие органы. Имперский банк и государственные железные дороги передавались полностью под управление немцев.

Когда в 1924 году появился план Дауэса, он произвел глубокое впечатление, потому что впервые вместо одностороннего произвольного диктата проблема репараций обсуждалась в обстановке, обычно ассоциируемой с выработкой контракта. В то время это воспринималось как фундаментальная перемена в международной политике. План Янга включал некоторое число улучшений, но никаких сенсационных изменений не произвел, и председатель конференции не прекращал искать некую выгодную с пропагандистской точки зрения идею, которую можно было бы предпослать плану Янга. Мне посчастливилось придумать такую идею, и я предложил ее Оуэну Янгу.

Я начал с характеристики репарационной политики от начала до нынешнего времени. Особую трудность для меня представляло разъяснение того, почему нельзя было выплачивать долги по репарациям с прибыли от экспорта. В течение последних пяти лет мы не раз получали такую прибыль. И все же производили выплаты репараций из займов, предоставленных нам в эти годы другими странами, в порядке, который не мог продолжаться бесконечно. Проценты с каждым годом увеличивали нашу задолженность, и сами кредиты не всегда предоставлялись. Требовалось поэтому предпринять решительные меры для увеличения экспортной прибыли.

В дополнение к этой общей характеристике ситуации я подчеркнул, что американская политика щедрого предоставления кредитов Германии целиком ошибочна. Германия являлась промышленной державой, которая даже после войны была хорошо оснащена для промышленного производства, поэтому ей не надо было влезать в столь значительные долги. Экономическая история последних десятилетий предъявила убедительное доказательство того, что кредиты должны предоставляться в первую очередь для помощи слаборазвитым странам в целях полного использования их сырья и постепенной индустриализации. До войны европейские фондовые рынки предоставляли связные кредиты на экономическое развитие слаборазвитых стран Балкан и Южной Америки, а также других заморских территорий. Англия, Франция, Германия и другие страны не нуждались в иностранных кредитах: наоборот, они были кредиторами и поставщиками капиталов в слаборазвитые страны.