Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

Имелись очевидные основания, почему следовало придерживаться цифры прежнего оклада. На мой запрос Гитлер ответил, что оставляет установление зарплаты на мое усмотрение. Я отклонил его предложение и передал решение этого вопроса триумвирату, состоявшему из министра финансов, министра экономики и меня. Я предложил, чтобы мой оклад составлял тридцать процентов от прежней цифры, то есть 600 тысяч марок, включая все мои официальные расходы. На этом и согласились. Я стремился показать пример партийным боссам, чтобы и они получали свое вознаграждение в разумных границах. К сожалению, они не последовали этому примеру.

Первая программа по созданию рабочих мест (программа Рейнхардта), рассмотренная правительством, имела целью ремонт и перестройку домов, заводов и оборудования. На эту программу Имперский банк выделил один миллиард марок.

Следующим делом, которым предстояло заняться — и им занялись очень скоро, — было строительство национальных автобанов. На это я санкционировал первоначальный кредит в 600 миллионов марок, которые, однако, следовало возместить из национального бюджета. В течение очень короткого времени Управление государственными железными дорогами занялось строительством автобанов. Чтобы эти автомобильные трассы окупались, я с самого начала договорился с Гитлером о тесном взаимодействии в работе дорожного и железнодорожного ведомств. Не могу сказать, почему впоследствии эта цель была упущена из виду, поскольку с течением времени, после получения возмещения на сумму 600 миллионов марок для Имперского банка, я больше не имел дел со строительством автобанов.

После краха Германии немецких государственных, земельных и общинных деятелей постоянно обвиняли в явной готовности предлагать свои услуги «преступнику» Гитлеру. Однако при правлении Гитлера они постоянно получали средства, позволявшие им заниматься проектами, которые они давно хотели осуществить, но не могли этого сделать при прежних правительствах. Многие из них испытали подъем позитивных эмоций от того, что наконец смогли снова выполнять действительно нужную руководящую работу. Анализ национал-социалистической «философии» совершенно их не интересовал: все, чего они желали, заключалось в немедленных мерах правительства с целью поощрения деловой активности и удовлетворения потребностей населения. Множились сообщения из отдельных земель и общин, свидетельствовавшие о том, что безработица сократилась или даже исчезла вовсе.

Что касается «философского» мировоззренческого конфликта, то ему следовало происходить в высших сферах. В рейхстаге. Именно там я пережил свое первое большое разочарование.

Правые партии все вместе составляли в рейхстаге шестьдесят процентов голосов, из которых одни национал-социалисты имели почти пятьдесят процентов. Поэтому рейхстаг мог вполне претворять в жизнь идеи кабинета. Большинства в две трети всех голосов требовали только решения с целью внесения конституционных изменений. Нежелательные конституционные изменения не могли быть проведены одной Национал-социалистической партией. Правые депутаты, не входившие в Национал-социалистическую партию, и депутаты умеренных партий были в состоянии заставить уважать конституционные нормы. Почему в этих обстоятельствах был введен благоприятствующий акт от 23 марта 1933 года, который дал правительству полномочия производить конституционные изменения, было и осталось тайной. Рейхстаг сдал свои контролирующие полномочия без всякой нужды, создав таким образом легальную основу для практически всех мер, к которым Гитлер прибегал впоследствии вопреки бывшей конституции.

Я присутствовал на этой сессии рейхстага как зритель и наблюдал с нарастающим разочарованием, как умеренные пренебрегали собственными шансами. Именно благодаря этому закону Гитлер установил диктатуру. Среди этих депутатов имелось порядочное число людей, которые по любопытному совпадению сегодня занимают ведущие политические позиции в Федеративной Республике Германии и которые превозносят парламентскую демократию как альфу и омегу германской конституции.

В последующие месяцы я был вынужден с сожалением наблюдать, как центристские партии доводили свое самоистязание до степени самоубийства. Умеренные партии распадались одна за другой. Депутаты рейхстага, избранные народом для выражения интересов народа, пренебрегли обещаниями, которые давали избирателям. По собственной воле они отказались от власти и влияния без всякого уведомления тех же самых избирателей. Демократия сама вырыла себе могилу.

Глава 40

Визит к Рузвельту