Глаз ночи

— Трудно с тобой! — Николай смущенно потупился. — Ну, признаюсь, приукрасил я свою родословную… Ну сам понимаешь, сейчас это очень модно — аристократические корни искать… Тем более, я открыл ресторан, а когда владелец — князь, это сразу делает заведение более популярным… Кстати, у тебя клюет.

Ангелов подсек и вытащил из бассейна огромного, лениво трепыхающегося лосося.

Вышколенный официант тут же подбежал к нему, снял рыбину с крючка, положил в плетеную корзинку и понес на кухню.

— Через десять минут рыбка твоя будет готова. Как ты относишься к белому мозельскому?

— Вполне аристократично, — усмехнулся Ангелов, — ну так все же, откуда у тебя этот камень?

— Ну зачем тебе ворошить чужое грязное белье? — Гагарин выглядел смущенным. — Это что — праздный интерес?

— Считай это просто моим капризом.

Я интересуюсь историей уникальных драгоценностей.

— И давно?

— Допустим, последние три дня.

— Ладно, Слава. Ты же понимаешь, я столь многим тебе обязан, что ни в чем не могу отказать. Но это должно остаться между нами, потому что история не слишком красивая.

— Я обещаю, что об этом никто, кроме меня, не узнает.

— Время этих событий — восемнадцатый год. Дед мой был, конечно, никаким не князем, а солдатом-дезертиром, мобилизованным в Красную гвардию, а потом попавшим в ЧК. Дело происходило в Саратове, и сотрудники ЧК занимались в основном реквизициями ценностей у паразитических классов, то есть у буржуазии, помещиков, священнослужителей, а заодно и у всех остальных, кто почище да побогаче. Дедушка мой особенной идейностью не отличался, и заветной его мечтой было вернуться в родную деревню Большие Синяки богатым человеком, покрасоваться перед соседями, построить бревенчатый дом, крытый железом, да купить тройку серых в яблоках коней… Для осуществления своей мечты дедушка, мир его праху, готов был на любое злодейство, и часть реквизированных ценностей припрятывал он в укромном местечке. Позже он понял, что новая власть, хоть и обещала крестьянам рай на земле, но дом под железной кровлей да серую в яблоках тройку никогда ему не позволит. Однако свою заветную захоронку дед продолжал беречь и благодаря ей пережил многие тяжелые и голодные годы. Кое-что он, а потом его дети понемножку продали, и к нашему времени уцелел один только камень…

— Но зато какой! — перебил рассказчика Ангелов.

— Да, камень, как ты знаешь, хороший.

Потому его, наверное, и не продали — жаль было расставаться, да и слишком уж велик — трудно продать, да и рискованно… Ну вот тебе и вся история «княжеского» изумруда. А вот, кстати, и рыбку твою несут.

— Подожди, — Ангелов и не думал прекращать разговор, — ты можешь назвать мне хоть какие-нибудь имена? У кого твой дед реквизировал изумруд, он не рассказывал?

— Слушай, зачем тебе это нужно знать? — нахмурился Николай.

— Раз спрашиваю — значит нужно, — твердо ответил Ангелов. — Уж расстарайся, вспомни…

— Ну… — протянул Николай. — Сам понимаешь, в старости люди становятся сентиментальными.., я-то, конечно, деда в живых не застал — жизнь раньше была тяжелая.., но вот мать упомянула, что когда отец, дед мой то есть, ей захоронку свою показывал, то говорил что-то про помещика Антонова.., дескать, у его дочери он камень-то отобрал…

— А саму дочь-то небось убил? — неприятно улыбнулся Ангелов и тут же опомнился:

— Извини, Коля, глупость я сказал.

Не нам отцов и дедов наших осуждать…

Официант принес сковороду с румяной поджаристой рыбой, и разговор перешел на более легкие застольные темы.

* * *

Набережная Фонтанки была забита машинами, как бочка сельдями. «Мерседес»

Зарудного с трудом продвигался в пробке, по сантиметру приближаясь к Невскому. Зарудный откинулся на мягкую кожу сиденья, прижав к уху мобильный телефон, и с кислой миной выслушивал неутешительный доклад своего заместителя о переговорах с банкиром.

Между зажатыми в пробке машинами шныряли ловкие мальчишки-газетчики, с риском для жизни зарабатывая" свои несколько рублей. Один из них подбежал к самому окну «мерседеса», размахивая толстой стопкой газет и выкрикивая:

— Самый большой изумруд на земле!

Тайна «Глаза Ночи»!

Зарудный заинтересовался: после того, что рассказал ему накануне Венечка, бармен из «Хонки-Тонки», тема статьи не могла оставить его равнодушным. Он опустил стекло и протянул мальчишке десятку. В обмен на купюру газетчик отдал ему яркий газетный лист и побежал к следующей машине.

Зарудный велел заместителю перезвонить через несколько минут и развернул газету.

Статья называлась в лучших традициях желтой прессы — «Тайна древнего сокровища», и сообщалось в ней о том, что в Лондоне на днях прошла выставка раритетов из коллекции известного английского собирателя и что гвоздем выставки был огромный изумруд весом в девяносто карат, известный среди ведущих ювелиров мира как «Глаз Ночи».