Глаза ребёнка

Скоро шесть. Девочка не знает, что за сила влечет ее вниз по лестнице. Она осторожно идет по ступенькам, и сердце у нее замирает. И вдруг — или ей это только кажется — она слышит, как закрылась входная дверь.

Терри останавливается.

Этого не может быть. Никаких шагов она не слышала, дверь не открывалась и не закрывалась. Ее единственным побуждением было броситься вверх по лестнице и раствориться во сне, чтобы никогда не проснуться и не узнать природу этого звука.

Но вместо этого Терри садится на ступеньку. На лестнице темно, как в тюрьме, ничего не видно, и она не может шевельнуть даже пальцем. Сердце бьется часто-часто.

Единственный звук — звук ее собственного дыхания.

Она пробует уговаривать себя: в четырнадцать лет уже пора избавиться от детских страхов. И все же, оказавшись внизу, она почти уверена, что сейчас, как несколько дней назад, увидит своих родителей: мать, склоненную над кушеткой, с обращенными к ней глазами, которые умоляют Терри подняться к себе. Изо рта матери вылетают крики, так необходимые отцу.

Тишина. А потом, когда свет запивает гостиную, она слышит первый слабый, но отчетливый звук и понимает, что он настоящий. Она не различает его природу, а скорее, угадывает, откуда он исходит. Но как раз это и заставляет ее замереть от ужаса.

Звук (теперь Терри твердо это знает) идет от двери или из-за нее. Чего она не может понять, так это причины горьковатого привкуса во рту, откуда он взялся и откуда эта пульсирующая жилка на шее.

Девочка машинально оглядывается, словно в надежде, что Роза окажется рядом.

Никого. Она крадется через гостиную по направлению к кухне, там дверь, и вдруг опять слышит знакомый звук.

Это Пассионария, их кошка. Однажды, когда Рамона не было дома, Роза, поддавшись уговорам двух младших сестер, согласилась взять пестренького котенка и сама подобрала ему имя. Мария и Ева находили, что оно звучит романтично, Рамон не обращал на это никакого внимания, и только Терри знала, что мать — женщина крайне консервативных взглядов — назвала кошку в честь известной коммунистки, героини гражданской войны в Испании. У Терри это имя вызывало улыбку.

Девочке показалось, что кошка настойчиво царапается в дверь.

Но она не спешит подходить к двери.

Войдя на кухню, достает из-под раковины кошачью миску и корм. Они приучили кошку есть на крыльце, чтобы та не попалась Рамону под горячую руку. Насыпав в миску сухой корм, Терри смотрит на стеклянную дверь, и ей видны очертания Пассионарии, которая стоит на задних лапах, а передними царапает стекло. Заметив Терри, кошка начинает мяукать.

Терри направляется к дверям.

Сначала открывает стеклянную и что-то сказав Пассионарии и сделав шаг вперед, открывает вторую дверь и видит обращенный на нее взгляд Рамона Перальты.

Миска вываливается у нее из рук, и сухой корм просыпается на грудь отцу.

Рамон неподвижен. Струйка засохшей крови, начинающаяся от виска, затекает в раскрытые уста, словно человек пытался схватить воздух ртом, и заканчивается на каменной плите, образуя пунцовую липкую на вид лужу у него под головой. Глаза отца такие же сухие, как кровь на лице. Скрюченными пальцами вывернутой назад руки он, должно быть, царапался в дверь, подобно кошке. В воздухе стоит запах мочи.

Терри не в состоянии произнести ни звука.

Точно какая-то часть ее существа была готова к этому, ждала этого. Другая же часть в ужасе взирает на лицо Рамона; потрясение, вызванное этим зрелищем, сменяется мелкой дрожью. Пассионария невозмутимо подъедает свой корм у него на рубашке. Терри с каким-то чувством гадливости переступает через тело и идет в дом.

Ее сотрясает дрожь, пальцы не слушаются, и она никак не может ухватиться за дверную ручку. Нет нужды дотрагиваться до отца, она и без того знает, что он мертв.

— Тереза!

Терри вздрагивает и поворачивается на звук, сердце готово выскочить у нее из груди.

Роза — уже одетая — устремляет взгляд на Рамона, потом смотрит ей в глаза. Кажется, только выражение глаз дочери способно вывести Розу из оцепенения.

Она молча привлекает ее в свои объятия. Точно во сне, Терри слышит легкий скрип двери у нее за спиной. Мать держит ее крепко-крепко и говорит ласково-ласково, и все-таки Терри подсознательно чувствует, что та смотрит в глаза своего мертвого мужа.

— О душенька, — дрожащим голосом бормочет Роза. — Надо же, чтобы такое случилось с тобой.

Терри так никогда и не суждено было узнать, к кому же были обращены эти слова.

Она не помнит, как долго они простояли с матерью, прижавшись друг к другу, возле Рамона, лежавшего там, на пороге. Знает только, что следующие слова, которые Роза произнесла уже ровным и твердым голосом, были обращены к ней, Терри:

— Не смотри, Тереза. Не смей смотреть туда.

Больше Терри не видела отца.

В следующее мгновение Роза отстранилась от нее, до боли сжав ее локти в ладонях.

— Теперь ты должна выслушать меня, — говорит она. — Я позвоню в полицию. Но я не хочу, чтобы твои сестры увидели его или чтобы им стало известно, пока я сама не расскажу им. Ты понимаешь меня?

Терри в растерянности. Точно онемев, она лишь кивает.