Глаза ребёнка

— Рикардо Ариас, — не сводя с нее глаз, отвечает он и с улыбкой добавляет: — Друзья зовут меня Рики.

15

Паже услышал, как зазвонил телефон.

Они с Карло как раз завтракали; в последние дни им не часто выпадали такие спокойные и безмятежные минуты. Они говорили о самых простых вещах — о футболе, о новом тренере по бейсболу, о том, что родители Кэти запретили ей водить машину. И Паже чувствовал, что его сын, хотя и с известной долей настороженности, все же начинает привыкать к тому, что их жизнь может идти, как прежде. Они ничего не говорили о Монке или о том, что, когда пять дней назад Карло вернулся домой, в кухне его встретил разгром. Понимание того, что их спокойствие дается им с трудом, не могло умалить значения проведенного вместе времени — наоборот, это время казалось обоим еще более ценным. Поэтому, когда зазвонил телефон, первой мыслью Паже было вовсе не отвечать.

Именно Карло заставил его изменить решение.

— Лучше подойти, — сказал он.

В глазах сына Паже снова прочел тревогу, словно телефонный звонок сам по себе означал нечто неприятное и нежданное. Паже был склонен считать, что это не так, — полиция звонить не станет. Терри или Кэролайн тоже вряд ли будут сообщать дурные вести по телефону. Но единственный способ убедить сына, что все в порядке, это подойти к телефону.

— Это наверняка Кэти, — предположил Паже. — Хочет, чтобы ты подвез ее в школу. Родители девочки решили сэкономить на бензине, пока вы не закончите учебу.

Когда Паже поднимал трубку, он заметил улыбку на лице сына.

— Мистер Паже? Это Джэк Слокам.

Голосок тонкий, назойливый и несколько вкрадчивый. Паже сразу узнал его: это был репортер, который первым обратил внимание — если только кто-то не подвигнул его к этому — на статью о Рикардо Ариасе в «Инкуизиторе».

— Я нахожусь в округе Аламеда, — продолжал говорить Слокам. — В суде по семейным делам. У них здесь в деле «Ариас против Перальты» есть кое-какие документы, которые они отказываются мне показать. По всей видимости, бумаги запечатаны.

Слокам говорил тоном оскорбленной добродетели. И этот тон был настолько же лживым, насколько притворной была убежденность журналиста в том, что Паже согласится помочь ему. Крис молчал.

— Мистер Паже?

Карло наблюдал за отцом, замерев с ложкой в руке, занесенной над тарелкой хлопьев.

— Слушаю, — ответил наконец Крис.

— Я рассчитывал на вашу помощь. Понимаете, насколько мне известно, они запечатаны по воле мистера Ариаса, а он мертв.

Паже постарался сдержать гнев.

— Поэтому теперь до него трудно дозвониться, правильно я вас понял? А вы пробовали набирать его номер через местный код — пятьсот десять?

Карло положил ложку и скрестил руки на груди; от его внимания не ускользнули нотки раздражительности в голосе отца. Между тем Слокам, казалось, был уязвлен словами Паже.

— Я слышал, у вас могут быть копии.

В этот момент Паже посмотрел на Карло и внезапно почувствовал отвращение ко всей прессе сразу, по силе сравнимое разве что с любовью к сыну.

— Что вы говорите, — удивился он. — И где же вы это слышали?

Слокам пропустил его вопрос мимо ушей.

— На самом деле, мистер Паже, я слышал, что документы эти имеют отношение к вам и некоторым членам вашей семьи.

Отвернувшись от Карло, Паже постарался говорить тише:

— Неужели это возбуждает вас, мистер Слокам? Неужели вам скучно, скажем, в той же Боснии?

Повисла короткая пауза, а потом журналист перешел в атаку.

— Послушайте, так вы дадите мне копии или нет?

— Нет. Но если у вас найдется одна минута, я попробую объяснить вам, как позаботиться о здоровье.

— Мистер Паже, это новости! Ваш характер — это новости, и вся ваша семья — это тоже новости. — Слокам замолчал, потом добавил, стараясь говорить как можно более небрежным тоном: — Может, в полиции найдется копия. Я слышал, они расследуют обстоятельства смерти Ариаса.

— Сомневаюсь, чтобы полиция открыла доступ к своим досье. И потом, вы должны сделать какую-то работу, верно? Так зачем притворяться? Почему бы вам не обратиться к тому человеку, который снабдил вас этой пикантной новостью? Вы же знаете, о ком я говорю? О человеке, поставлявшем информацию вашему предшественнику, покойному мистеру Ариасу?

Некоторое время оба молчали.

— Я понимаю, — продолжил Паже. — Ваш источник предпочитает оставаться в тени. Поэтому для вас было бы лучше получить копии в другом месте, чтобы не вывести на него. На случай, если состоится судебное разбирательство, чтобы там ненароком не всплыло имя этого источника.

Снова пауза.

— Вы, кажется, угрожаете мне, мистер Паже?

Паже рассмеялся.

— Нет. Просто объясняю вам то, что вы и без меня прекрасно понимаете.

На сей раз Слокам молчал еще дольше, наконец решил огрызнуться.

— Наша газета может обратиться в суд и добиться, чтобы эти документы предали огласке. В судах тоже считают, что общественные интересы превыше неприкосновенности частной жизни. Особенно когда речь идет о тех, кто считает, что общество должно куда-то там избрать их.