Глаза ребёнка

Карло покачал головой и еще тише произнес:

— Жаль все-таки, что мы не можем обсудить с тобой мои показания.

Крис стоял на тускло освещенной дорожке и внимательно смотрел на мальчика.

— Я понимаю тебя, сын. Но мы не должны этого делать.

— Пап, — с отчаянием в голосе произнес Карло, — я страшно боюсь, что брякну что-нибудь не то.

— Ты должен просто говорить правду. Это самый верный способ не попасть впросак.

Карло молчал, и это насторожило Паже. Боже, мелькнула мысль, неужели он сомневается.

— Послушай, — попытался втолковать Крис, — мы не можем говорить об этом, просто не можем, понимаешь? Но я хочу сказать тебе одно: всякий раз, когда мне приходилось говорить неправду, мне приходилось потом расплачиваться за это. С этим невозможно спокойно жить. — Он выдержал паузу и уже более мягким тоном закончил: — Не делай этого, Карло. Я все равно пойму, и мне будет больно. А если тебя уличит во лжи Салинас, мне будет больно вдвойне.

Держа в одной руке мяч, Карло вопросительно посмотрел на отца, словно стараясь угадать значение его последних слов.

— А все эти доказательства, про которые они говорят?

— Все выяснится. Надо только еще потерпеть две недели. — Паже вымученно улыбнулся. — А сейчас бросай-ка мяч. Договорились?

Где-то далеко, в глубине дома, раздался телефонный звонок. В глазах Карло отразилась тревога.

— Это, наверное, Терри, — поспешил успокоить его Паже. — Хочет пожелать мне удачи. Я перезвоню ей попозже.

Карло недоверчиво посмотрел на него.

— Все в порядке, — добавил Крис. — Давай доиграем.

Мальчик мгновение колебался, потом повернулся лицом к корзине и, затаив дыхание, точным броском послал мяч в кольцо.

— Решил без боя не сдаваться? — поддел его Паже. Карло передал ему мяч. Телефон не умолкал.

Их разговор напомнил Паже о том времени, когда Карло был маленьким; он поддавался сыну, делая умышленные промахи или забывая прибавлять ему очередную букву в слове «балда» — в общем, хитрил, давая мальчику возможность выйти победителем. Сейчас они были на равных, и Паже без сожаления вспоминал то время. Внезапно ему безумно захотелось поговорить с сыном так же, на равных, как с другом.

Телефон смолк. Паже вдруг подумал о Терри; наступившая тишина была сродни чувству утраты.

Он рассеянно бросил мяч.

Карло наблюдал за отцом, словно стараясь понять, в чем секрет его броска. Но на сей раз мяч отскочил от кольца, ударившись об обод.

— Хочешь, повторю? — заявил Карло. — По-моему, пора уже освоить твой бросок.

В следующее мгновение, в точности копируя движения отца, Карло выпрыгнул и, задержавшись в воздухе, элегантно отправил мяч в корзину.

— Классный бросок, — отметил Паже.

Карло подобрал мяч. Но на этот раз он не стал делать передачу, а подошел к отцу и, глядя в глаза, вложил мяч ему в руки.

— Думаю, мне было бы гораздо спокойнее, — сказал мальчик, — если бы ты наконец дал показания.

Паже молча взял мяч у него из рук и, отойдя на место, откуда бросал Карло, сосредоточенно прицелился. Но мяч лишь чиркнул о внешнюю сторону кольца.

— «Б», — произнес Паже.

СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС

1 — 15 февраля

1

Судебный процесс представлялся Паже неким коконом, изолирующим его от окружающего мира.

Они с Кэролайн Мастерс сидели за столом защиты, ожидая, когда Виктор Салинас начнет вступительную речь. В сознании Паже обычная жизнь с ее повседневными заботами ассоциировалась теперь разве что с Карло (парню все равно надо было утром вставать и отправляться в школу) и с Терри, которую он попросил заняться его делами. Но перед мысленным взором Криса неизменно возникала одна и та же картина: окружившие здание суда многочисленные передвижные телестанции, готовые передавать сигнал для программ новостей.

По настоянию Паже прямая трансляция из зала суда была отменена. Но куда было деваться от толпы репортеров; от дряхлеющего прозаика, одержимого идеей написать подлинно криминальный роман; от телевизионного продюсера, в руки которого плыл готовый сценарий? Все они с нетерпением ждали того драматического момента, когда им покажут подлинное лицо Кристофера Паже, чтобы явить миру собственное свидетельство — посредством слова или экранных образов — об истинных причинах трагической гибели Рикардо Ариаса.

Ведь в данном случае истина никого не интересовала; это было просто театрализованное представление с захватывающей фабулой. «Дело Кристофера Паже отражает дух девяностых годов» — такими словами начинался один из выпусков новостей. Крис тут же выключил телевизор, так и не узнав, что такое «дух девяностых».

Он знал, что у Мастерс тоже забот хватает. В ее карьере это было самое громкое дело, и невероятное напряжение, которое она испытывала, лишь усугублялось честолюбием ее помыслов. Кэролайн, словно угадав мысли Криса, повернулась к нему; на губах ее блуждала легкая улыбка. Со свежим макияжем, золотыми серьгами в ушах, в добротном черном костюме — она и близко не напоминала ту измученную женщину, какой предстала перед ним прошлым вечером.

— Извини, — пробормотала она, — наверное, я извращенка, но мне это даже нравится.