Глаза ребёнка

— От пятнадцати лет до пожизненного плюс три года за применение огнестрельного оружия, а это означает, что Крис подлежит условно-досрочному освобождению, отсидев всего двенадцать. На суде заявим, что, по нашему мнению, Крис из-за связанных с Рики неприятностей действовал, находясь в состоянии нервного стресса, а также напомним Лернеру: для того чтобы инкриминировать Паже тяжкое убийство первой степени, необходимо установить, что его действия явились результатом «трезвого и взвешенного размышления», «осознанного решения совершить убийство», представить доказательства наличия злого умысла — и все такое.

— Вряд ли вы станете возражать, — вставил Салинас, — не так ли, Кэролайн?

Кэролайн повернулась к нему.

— Объясните, что вы имеете в виду.

— Кажется, вы собираетесь настаивать на самоубийстве. — Салинас иронически улыбнулся. — Если вы пойдете по этому пути, ваша позиция будет весьма уязвимой. Вы же не можете просто заявить присяжным: «Мы считаем, что Рики покончил с собой, но если Крис и убил его, то сделал это от большого волнения». Так у вас ничего не выйдет, верно? Особенно с учетом того — тут он впервые позволил себе мельком взглянуть на Паже, — что у вашего клиента возникла маленькая неувязка с дачей показаний. Если он на самом деле откажется давать показания, никто не возьмется утверждать, что это убийство не первой степени. В случае же дачи показаний ему придется либо все отрицать, либо сознаваться — да, мол, убил, но будучи в состоянии слепой ярости. — Он снова улыбнулся Кэролайн. — Если мы не договоримся, вашего клиента или оправдают — сумей вы пропихнуть эту вздорную версию о самоубийстве, — или же приговорят к тюремному заключению от двадцати пяти лет до пожизненного. И ни одна комиссия по условно-досрочному освобождению не выпустит его и днем раньше.

Паже живо представил открывавшуюся перед ним мрачную перспективу.

— Есть и другой путь, — наконец вмешался он. — Возможно, Мак захочет дать показания.

Словно пересилив себя, Брукс взглянул в его сторону.

— О чем же? — спросил он заискивающим тоном.

— О тех людях, с которыми ты имел беседы относительного этого дела. — Паже помолчал, затем тихо добавил: — Я не имею в виду представителей правоохранительных органов.

Брукс потупился, уставившись на руки, словно они вдруг чем-то его заинтересовали.

— Почему бы вам не объяснить, что все это значит? — процедил он.

— Неумышленное убийство — максимум, — холодно бросила Кэролайн. — Не больше трех лет. При условии, что Брукс снизойдет до этого.

Салинас вопросительно посмотрел на Брукса; похоже, он пытался сообразить, чего же не договорил в разговоре с ним окружной прокурор.

— Вряд ли я могу согласиться на неумышленное убийство, — произнес наконец Маккинли. — Газетчики меня за это уничтожат.

Кэролайн покачала головой.

— Да, Маккинли, — сказала она, — неблагодарное это занятие — угождать сильным мира сего, верно?

Брукс стал темнее тучи.

— Ерунда, — мрачно проронил он. — Мне только больно смотреть, как вы играете с огнем. Можно обжечься.

— Это не про меня. — В глазах Кэролайн появился азартный блеск. — Если вас это интересует — я сегодня приду домой, выключу свет и попытаюсь ответить для себя на один вопрос: с чего это вы вдруг решили, что я соглашусь продать душу жалкому политикану, который мне в подметки не годится.

— Вы всегда были похожи на кошку, которая гуляет сама по себе, Кэролайн, — с ледяной улыбкой изрек Брукс.

— Так оно и есть, — не отводя взгляда, произнесла Кэролайн.

Они не отрываясь смотрели друг на друга. Брукс не выдержал первым — он перевел взгляд на Паже, потом снова обратился к Кэролайн:

— Вы проиграете. Самое большее, что я могу вам предложить, — это убийство второй степени.

— По-моему, это не обсуждается? — сказала Мастерс, обращаясь к Паже.

— Да, не обсуждается, — подтвердил он и повернулся к Бруксу. — Потому что ты надоел мне, Мак. Ты перевернул вверх дном мой дом, ты до смерти напугал моего сына, ты измучил Терри и ее шестилетнюю дочь. И все это затем, чтобы угодить Коулту, которому хочется вышвырнуть меня из политики. — Он помолчал. — А еще потому, что — есть у вас свидетель или нет — я не совершал этого.

— Следует ли понимать ваши слова так, что вы собираетесь давать показания? — не замедлил спросить Салинас.

Паже молчал, не спуская глаз с Брукса.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Это зависит от того, удастся ли вам завоевать мое расположение.

Салинас предпочел промолчать.

— Это всё, Маккинли? — спросила Кэролайн.

Брукс тяжело кивнул.

— Да. Полагаю — всё.

Они встали.

— До завтра, — отрывисто бросил Салинас, открывая дверь.

Не произнося ни слова, Паже и Мастерс направились к лифту.

Когда они вдвоем оказались в кабинке, Кэролайн наконец смогла перевести дух. Паже показалось, что она стала как-то меньше.

— У тебя здорово получается, — заметил он.

Кэролайн лишь молча улыбнулась в ответ.

Они вышли в подземном гараже. Все так же не произнося ни слова, Мастерс подошла к своей машине. Она открыла дверцу и вдруг замерла, словно осененная какой-то догадкой. Повернувшись к Паже, Кэролайн промолвила: