Глаза ребёнка

Это была тщедушная, ничем не примечательная женщина лет семидесяти с лишним, когда-то работавшая учительницей и давно овдовевшая. Ее редеющие волосы были выкрашены в черный цвет, а лицо испещрено старческими пигментными пятнами. Миссис Келлер казалась разговорчивой и несколько беспокойной, что, возможно, указывало на предрасположенность к ипохондрии; в то же время груз свалившейся на ее хрупкие плечи ответственности давал о себе знать: она затравленно озиралась и беспрестанно моргала, словно перед этим длительное время провела в темноте, а затем ее поместили в залитый светом «юпитеров» павильон. Услышав низкий и скрипучий голос женщины, Паже содрогнулся: это был тот самый, идущий из мрачной глубины полицейской аудитории голос, который назвал его имя на опознании. Рядом с ней на треноге была прикреплена черно-белая фотография Паже.

Салинас перешел к делу. Кэролайн взяла ручку и, не переставая смотреть на свидетельницу, занесла ее над блокнотом. Присяжный Джозеф Дуарте сделал то же самое.

— Как расположена ваша квартира по отношению к квартире мистера Ариаса? — спросил Виктор.

Келлер поджала губы, словно это помогало ей сосредоточиться.

— Я живу в конце коридора, а мистер Ариас живет… то есть жил в соседней квартире, по левую руку от моей.

— Какое приблизительно расстояние от вашей двери до двери мистера Ариаса?

— Футов двенадцать. Максимум пятнадцать.

— Не насторожило ли вас что-нибудь вечером накануне вашего отъезда во Флориду?

— Да, да. — Келлер часто заморгала, точно у нее нервный тик. Потом сделала такой жест, будто поправляет очки на носу, которых на самом деле там не было, и наконец продолжала: — Я услышала шум, доносившийся из квартиры мистера Ариаса — стены у нас не слишком толстые, так что иногда мне было слышно, как он включает музыку или даже разговаривает со своей маленькой дочерью. Но на этот раз я услышала голоса, а потом — стук. Словно кто-то упал на пол.

— И этот шум вас насторожил?

— Да. — Джорджина рассеянно посмотрела в сторону жюри. — Понимаете, эти голоса. Это были голоса двух мужчин, которые, похоже, ругались друг с другом. Один, скорее всего, принадлежал мистеру Ариасу. Больше всего меня поразило то, что произошло после этого странного стука. Голоса внезапно стихли. Наступила тишина.

— Вы что-нибудь предприняли?

Келлер опасливо взглянула на Салинаса, точно ей было страшно вспоминать о том моменте, так или иначе связанном с гибелью Рики.

— Я подошла к двери, — робко произнесла она, — и приоткрыла ее, насколько позволяла дверная цепочка.

— Что же вы увидели?

На скамье присяжных Мариан Селлер подалась вперед, словно не желая пропустить ни слова из того, что скажет свидетельница.

— Сначала ничего. — Келлер повернулась к Паже и впилась в него пронзительным взглядом. — Потом меня испугал звук — это открылась дверь в коридоре. Я так вздрогнула, что задела цепочку.

— Вы больше не стали смотреть?

Женщина дернулась, словно подсознательно воспроизводя последовательность своих движений в тот момент. Паже вдруг ясно представил себе, как она, трясясь от страха, стоит за дверью и выглядывает в коридор.

— Нет, — наконец выдавила из себя Келлер. — Я снова посмотрела.

Зал замер. Паже вдруг понял, что эта странная женщина с причудливыми манерами сущий клад для Салинаса: она, казалось, не описывает, а заново переживает то, чему когда-то стала случайным свидетелем. Похоже, и Виктор наконец оценил миссис Келлер по достоинству, потому что принялся усердно кивать, как бы поощряя ее.

— И что же вы увидели? — стараясь говорить как можно мягче, спросил он.

— Мужчину, — едва не трепеща от ужаса, пролепетала Келлер. — Он вышел из квартиры мистера Ариаса.

— Вы могли бы описать нам этого мужчину?

— Да. — Джорджина начала запинаться. — Высокий. Лет тридцати пяти — тридцати восьми. На нем был серый пиджак… двубортный. Светлые волосы. Почти медные.

Келлер держала голову прямо и неподвижно, словно старалась не смотреть на Паже, полагаясь только на собственную память. Кэролайн казалась совершенно невозмутимой; лишь ее неестественно застывшая поза выдавала волнение.

— Опишите, как вел себя этот человек, — попросил обвинитель.

— Мужчина на мгновение остановился. Мне даже показалось, он заметил меня. Но я ошиблась. — Келлер перевела дух. — Он что-то держал в руке, вроде тетради или журнала. Потом переложил журнал в левую руку и принялся рассматривать правую. Потом сделал какое-то странное движение.

Келлер внезапно замолчала.

— Какое же? — нетерпеливо спросил Салинас.

— Он потряс кистью, словно она у него болела. Потом потрогал рукав и подвернул его. — Свидетельница робко потупила взор. — Как будто проверял, нет ли там пятен.

Паже уже понял, что Кэролайн не собирается вмешиваться.

— Миссис Келлер, видели ли вы в этот момент лицо этого мужчины? — выражавшим искреннее участие голосом осведомился Салинас.

Келлер вскинула голову и вперилась куда-то вдаль, точно снова оказавшись перед своей приоткрытой дверью.

— Да.

— Вы можете описать его?

Она кивнула и задумалась, собираясь с мыслями. Присяжные замерли с ожидании.