Глаза ребёнка

— Не будем забывать подлинного лица Рикардо Ариаса, — продолжала Кэролайн, — человека, которого дважды обвиняли в воровстве. Человека, которого выгнали по меньшей мере с четырех мест работы. Который эксплуатировал жену и обманывал собственную мать. Который использовал шестилетнюю дочь, чтобы сорвать десять тысяч долларов с бульварной газетенки. Который — и это совершенно очевидно — являлся наймитом политических оппонентов мистера Паже, задавшихся целью не допустить победы последнего на выборах в Сенат. Который настаивал на том, чтобы Елена участвовала в судебных слушаниях, хотя это было вовсе не обязательно и его собственный психотерапевт объяснила ему всю порочность и пагубность этой затеи. — Паже показалось, что Дуарте с интересом внимает Кэролайн. — Который боялся, что в ходе психологического освидетельствования, на котором настаивала миссис Перальта, он будет изобличен как маниакальный лжец, мошенник, а возможно, и еще хуже. Короче говоря, Рикардо Ариас скрывал собственные побудительные мотивы и страхи от матери, от жены и от всех окружавших его людей.

Украдкой посмотрев на Терри, Паже угадал за ее внешней непроницаемостью затаенную боль. Шесть лет она являлась женой Рики, у них был ребенок, и теперь чужой человек говорил ей, что она совсем не знала его.

— Следует признать, — мягким голосом продолжала Мастерс, — что Рикардо Ариасу было чего бояться. Он вел жизнь маргинала — безработный и не способный к работе. Что сулил ему завтрашний день? Финансовый крах и публичное разоблачение его как социопата. В будущем он почти наверняка лишился бы дочери — своей последней связи с человеком, который только и мог еще помочь ему встать на ноги. Этот человек — Тереза Перальта. — Кэролайн устремила исполненный мольбы взор на Мариан Селлер. — Почему для нас так важно понять, каким был подлинный Рикардо Ариас? Прежде всего потому, что мистер Салинас

так уверен в том, что Рикардо Ариас не мог покончить самоубийством. «Этого никто не может знать», — могла бы возразить я. Однако ручаюсь — в случае с Рикардо Ариасом ни один человек не может утверждать чего бы то ни было наверняка. Медицинский эксперт твердит, что на руках мистера Ариаса не было следов крови и пороха. — Тут Кэролайн повысила голос. — На самом деле такие следы были — правда, доктору Шелтон показалось, что их недостаточно. Кроме того, на его запястье имелось пятно, заставившее предположить, что он вытер кровь под носом. Если это так, то версия о том, что кто-то свалил мистера Ариаса на пол, сунул ему в рот револьвер и нажал курок, не выдерживает критики. Я не знаю, как именно мистер Ариас ушиб ногу и разбил голову. — Кэролайн многозначительно посмотрела на присяжных. — Но не знает этого и медицинский эксперт. Зато мне известное другое — медэксперт, стараясь найти объяснение всему на свете, выстраивает чересчур уж стройную схему. Если ей верить, получается, что, очнувшись за секунду до смерти с дулом пистолета во рту, Рикардо Ариас решил вытереть нос. — Кэролайн посмотрела в глаза Дуарте. — Мы даже не можем с уверенностью утверждать, когда именно наступила смерть. А что, если мистер Ариас умер, когда Кристофер Паже находился на борту самолета, направлявшегося в Италию? Подумайте об этом, когда будете обсуждать призыв обвинителя признать этого человека виновным в убийстве.

Дуарте слушал внимательно, однако во взгляде его сквозило недоверие.

— Давайте на минуту предположим, — продолжала Кэролайн, — что Рикардо Ариаса действительно кто-то убил, хотя вы и не имеете права на подобные предположения. Если так, почему именно Кристофер Паже? Версия обвинения исходит из того, что совершенное мистером Ариасом было столь чудовищно, что Крис Паже поступился убеждениями, которым оставался верен всю жизнь, и, раздобыв древнюю пушку и ржавые патроны, расквитался с обидчиком. Почему вы должны слепо верить этому? Два человека, которые лучше всех знают Криса Паже — Тереза Перальта и Карло Паже, — утверждают, что он не убийца. Они отзываются о нем как о добром порядочном человеке. Более того, по словам Карло, в тот вечер он слышал шум, на основании чего сделал вывод о том, что отец находится дома. — Кэролайн помолчала, затем размеренным голосом продолжила речь: — Мистер Салинас заявляет, что Карло нельзя верить, поскольку он вспомнил об этом лишь много позже. И все же, если Карло окажется прав, а вы сочтете, что его слова объясняются сыновними чувствами и не более того, не боитесь ли вы, что совершите ошибку, которая повлечет за собой двойную трагедию? Сын утратит веру в справедливость, потому что, сказав правду, не смог помочь отцу — это раз; будет осужден невиновный — это два.

При этих словах Карло поднял голову. Но присяжные не видели его; их внимание было приковано к Кэролайн. Было ясно, что она сумела заронить в них сомнение.