Глазами богов

Я спустился с дюны, чтобы обойти кустарник, куда, к моей радости, уходили следы детских ног. Похоже, мои проказники прячутся именно там. Я осторожно пошёл по кругу. Первым появился сандалий сына с расстёгнутым ремешком. Ладно, думаю, так спешил спрятаться, что потерял обувь. Через два шага из-за кустов появилась ступня супруги (за долгие годы совместной жизни ступни любимой жены узнаешь из тысячи пар женских ног) – пяткой вверх. Значит, лежит на животе. Я присел, стал подкрадываться. По мере моего продвижения из-за поворота сначала показалась голень, потом подколенная выемка, затем бедро и… всё – больше ничего… от неё… не было. Только нога. Правая. Оторванная. Не просто оторванная – грубо вырванная.

То, что случилось со мной, передать трудно. Я оцепенел. От страха и горя впал в ступор: надо было кричать, но вместо этого я мычал; нужно было идти дальше вокруг кустарника и искать детей, – но онемевшие ноги не слушались. Как калека, я кое-как переставлял атрофированные конечности по вязкому песку, и мне показалось, что три ярда я шёл полчаса. Но шёл. Дрожал и шёл, нутром чувствуя, что вряд ли за кустами найду своих детей в полном здравии. Начало быстро смеркаться, хотя утро ещё не закончилось, и почему-то смотреть в сторону леса не хотелось – из его пугающей глубины веяло зловещим холодом.

Когда я обнаружил второй сандалий, то закричал на всю округу, разбудив ворон, чёрной тучей взметнувшихся с веток сосен: окровавленный, он был надет на оторванной ножке сына. Поодаль лежала дочь. Она была… была без…

В ушах зазвенело. Ночь белым пламенем ослепила глаза. Я кричал и выл, кричал и выл… и смотрел на то, что осталось от моей семьи, пока… Пока кто-то не дотронулся до меня.

И я проснулся.

– Ты чего, Стэн? – Ли тормошила моё плечо.

Я тяжело дышал и смотрел на потолок: мерещилось, что он опускается на меня. Сознание с трудом перестраивалось на явь: всё ещё казалось, что одной ногой я там, на горячем песке среди дюн. Господи, это всего лишь сон! Удары сердца отдавались в висках. «Как хорошо, что это сон», – обрадовался я.

Когда полностью проснулся и осознал, что нахожусь дома, повернулся к жене. По выражению её лица догадался, что сильно напугал её своими криками.

– Страшный сон приснился… – успокоил её.

– Очень?

– Да.

И хотя я уже испытывал облегчение и счастье оттого, что это был всего лишь сон, на всякий случай спросил Ли: – Как дети?

– Сейчас иду будить их. – Она поцеловала меня и поспешила вниз в детскую.

«Вот дерьмо! – подумал я. – Надо же такому присниться перед самым отъездом».

Сегодня первый уик-энд в этом году, который мы решили провести на побережье. Сегодня открываем сезон: едем на орегонские дюны, на наше традиционное семейное барбекю. Нас не было там с осени прошлого года. Такое приятное мероприятие – и такой дерьмовый сон. Тьфу ты! Чуть всё настроение не испортилось.

Постепенно я привык к действительности. Снизу послышались голоса: недовольный сынишка захныкал, отказываясь просыпаться (ему четыре годика, зовут Вильсон); Ли пытается его взбодрить, рассказывая про море, которое ждёт его, и про большие волны; дочь, её зовут Мерил, ушла в ванную, она старшая у нас, ей семь. Слава богу, это был сон – страшные картины ночного кошмара продолжали обрывками кружиться в памяти. «Никаких предрассудков, ковбой, – подавлял я неуверенность в себе, – это всего лишь тупой сон. Надо собираться в дорогу, ехать. Мы так долго ждали этого дня». Я поднялся с кровати и поспешил вниз.

Было шесть утра, когда мы запихнули последний свёрток в багажник «Джипа» и через минуту тронулись в путь. Через пятнадцать минут мы покинули Юджин и по 126-ой хайвэй помчались на запад.

Раньше мы ездили через Ридспорт, пользуясь южной 38-ой дорогой. Но этот путь длиннее. По 126-ой, через Флоренс, и короче и интереснее. На всём протяжении извилистой трассы такие красивые пейзажи открываются, что словами не передать. По этой дороге хочется ездить и ездить. Горно-холмистые лесные пейзажи никогда не приедаются. А ещё хочу сказать следующее: такие вот минуты, когда я еду со своей семьёй в машине на отдых, одни из самых лучших и трогательных моментов в моей жизни. Во время подобных автопутешествий я чувствую себя счастливей всех счастливых, ощущаю себя самым лучшим семьянином, у которого самая лучшая жена и самые прекрасные дети. И тогда мне хочется похлопать себя по щекам, ущипнуть себя, чтобы убедиться: а не сплю ли я? Ведь подобная идиллия может быть не иначе, как только во сне. Но нет, ущипнув себя, убеждаюсь, что вокруг – реальность: а сам я, что ни на есть, самый лучший и счастливейший родитель и муж.

– Ну ты сегодня стонал, дорогой, – жена напомнила мне про ночной кошмар. – Думала ты своими завываниями и детей разбудишь. Тебя что, резали во сне?