Глазами, полными любви

После небольшого перекуса ломтем хлеба с огурцом и нескольких глотков взятого с собой молока трудовой процесс возобновлялся. Когда солнышко начинало клониться к закату, семейство возвращалось домой с приятной тяжестью в руках – плетеной корзинкой, жестяным ведром, эмалированным бидончиком.

На веранде, на полу, заранее расстилались старые простыни, на них тонким слоем рассыпалось лесное богатство, наполнявшее воздух головокружительным ароматом солнца, лета и абсолютного счастья. На другой день предстоял не менее кропотливый процесс переборки ягод. От каждой клубничины предстояло оторвать зеленоватый чашелистик и хвостик. Занятие было довольно утомительным, но за разговорами, припоминанием разных случаев из жизни семьи, из вчерашнего похода за ягодами время пролетало незаметно.

К вечеру Зоя Максимовна ставила на огонь большой эмалированный таз, шаманила над ним некоторое время, помешивая сироп, снимая пенки, то прибавляя, то убавляя огонь. Готовность лакомства определялась просто. Следовало капнуть чуточку сиропа на ноготь большого пальца и наблюдать. Если сироп начнет растекаться – значит, варенье еще не доварено. Если застынет густой каплей – пора снимать таз с огня. На ужин варенье, еще горячее, выставлялось на стол. Домочадцы макали в него хлеб, запивая лакомство парным молоком.

…«Господи, – подумалось Наталье Алексеевне, – если бы возможно было вернуть те сказочные мгновения!..»

При воспоминании о парном молоке она почувствовала, как из туманной дали минувшего на нее пахнуло тепловатым, на

стоянном на травах и солнце запахом. А еще из того же прекрасного далека выплыл силуэт рыжего полосатого кота…

Куда ж без него, если он сопровождал хозяйку дома на каждую дойку коровы! Покуда Зоя Максимовна наполняла белый жестяной подойник, кот, подобно благонравной девице, сидел рядышком и ожидал, когда получит свой завтрак.

Когда он появился в доме Черновцов, откуда взялся, толком никто и не помнил. В семье его называли просто котом. Как говорится, это был кот по имени Кот. Во всяком случае, в доме постоянно слышалось то от отца, то от матери: «Надо кота покормить» или «Где это наш кот загулял?»

Обладая гордым, независимым характером и замашками бойцового петуха, рыжий нахально игнорировал всех домашних, но при этом, двуличный бродяга, подлизывался и всемерно подличал перед хозяйкой дома. Каждое утро, когда нужно было вставать на дойку коровы, он с точностью будильника стаскивал с Зои Максимовны одеяло, напоминая, что пора приниматься за дело. Вечером, когда семья собиралась перед телевизором, рыжий с демонстративной покладистостью укладывался подле ног хозяйки. Все же его хватало ненадолго. Едва начинало темнеть, кот направлялся к входной двери и начинал вопить, требуя выпустить его на улицу.

Чем он занимался всю ночь, можно было только догадываться. Под утро котяра возвращался с драными ушами, поцарапанной рожей и боками, вымазанными золой и сажей из совхозной кочегарки. Пробравшись в комнаты через продух в подполе, он немного переводил дух, после чего бежал к кровати своей кормилицы, сообщая о том, что пора вставать и готовить для его светлости свежее парное молочко.

– Э-э-эх, – укоризненно откликалась Зоя Максимовна, оглядывая потрепанную шкуру бойца. – Где ж тебя, бедолагу, так угораздило-то? Опять со всеми котами передрался? Погоди, добром это не кончится…

Рыжий, не мигая, смотрел на женщину и умильно мурлыкал, словно говоря: «А я чо? Я ничо!»

Похождения пылкого вояки продолжались до тех пор, пока однажды его, постаревшего и одряхлевшего, вошедшие в силу молодые соперники не отметелили до такой степени, что бедняге открылся беспересадочный путь в мир иной. В доме директора совхоза оплакали павшего в битвах героя, но других котов или кошек в дальнейшем уже не заводили.

В летние месяцы по селу часто бродили шумные громогласные грозы. Потоки теплой воды пузырились в лужах, и детвора, несмотря на окрики старших, то и дело норовила поплясать в очередном мини-озере под присказку «Дождик, дождик, пуще, дам тебе гущи!» Однажды гроза застала Натку в лесу.

После окончания восьмого класса Натке стали разрешать время от времени отправляться за грибами-ягодами одной или приглашать в качестве напарницы соседку – старушку Поветкину, которую в их семействе величали не иначе как «поветкинская бабушка». Долго упрашивать ее не приходилось, соседка страстно любила лес и знала в нем едва ли не каждый кустик.