Глазами жертвы

Она почти бежала; до дома оставалось несколько метров. Снова пересекая улицу, Джоан услышала его приближающиеся шаги. Теперь она толкала коляску одной рукой, а другой шарила в кармане пальто в поисках ключей от дома. Он близко. Слишком близко. Она не успеет открыть дверь и войти внутрь.

Джоан обернулась со словами:

– Если подойдешь ближе, я закричу!

Ее голос дрожал, но звучал громко и отчаянно.

Мужчина остановился и что-то сказал, но его невнятное бормотание было адресовано не ей. Он разговаривал сам с собой. Заметив на его подбородке странный блеск, Джоан с ужасом поняла, что это слюна.

Она повернулась и побежала к дому; сын проснулся в трясущейся коляске и закричал. Джоан сунула ключ в замок, повернула его и, оказавшись в прихожей, тут же захлопнула за собой дверь. Закрыв ее на щеколду, глубоко вздохнула.

Малыш заплакал.

– Тише, – проговорила она, борясь со слезами, – шшш, тише…

Принялась искать телефон в колясочной сумке. Раньше ей нравилась эта сумка, потому что туда помещалось все, что нужно: бутылочка, соска, подгузники, салфетки, – но сейчас Джоан возненавидела весь этот хлам. Где же дурацкий телефон?

Вот! Она набрала номер мужа. Прослушав восемь гудков и не дождавшись ответа, сбросила звонок. Расстроившись, выглянула в окно.

Мужчина ходил взад-вперед у двери, бормоча что-то себе под нос. Теперь его голос звучал громче, и она разобрала несколько слов. «Выдержка… младенец… дверь».

Джоан позвонила в Службу спасения.

– Это «девять-один-один», что у вас случилось?

– Перед моим домом какой-то мужчина, – прошептала она.

Ребенок кричал, и ей хотелось взять его на руки. Но взмокшие ладони были такими скользкими, что тогда она выронила бы телефон.

– Он преследовал меня до двери.

– Дверь сейчас заперта?

– Д… да.

– Он все еще у двери?

– Да, я вижу его через окно. Он разговаривает сам с собой. Пришлите кого-нибудь, мне страшно…

– Можете назвать свой адрес?

Несколько мгновений Джоан не могла вспомнить, но наконец собралась с мыслями и продиктовала адрес.

– Хорошо, как вас зовут?

– Джоан.

– Джоан, вам нужно сохранять спокойствие. Я направила к вам патрульную машину. Вы все еще видите мужчину у двери?

Джоан выглянула в окно. На улице никого.

– Н… нет, вроде бы ушел.

– Наш сотрудник придет, осмотрит все и убедится, что с вами все в порядке, хорошо? Джоан?

Но Джоан не могла ответить – у нее пропал голос. Только что краем глаза она заметила тень, скользнувшую мимо окна кухни. Прямо у задней двери. У двери, которую она постоянно забывала запереть. Еще одна задача, трудновыполнимая для невыспавшейся матери грудничка…

Джоан отчетливо помнила, как открывала ее утром, чтобы полить цветы на заднем дворе. Но не могла вспомнить, заперла ли потом.

– Джоан? – Когда в телефоне снова раздался голос оператора, дверная ручка повернулась.

Глава 35

Заперто. Он несколько раз дернул дверную ручку, смутно припоминая, зачем пришел сюда. Застыл от удивления, когда внутри заплакал ребенок. Вот уже несколько минут он стоит в незнакомом дворе, уставившись на дверную ручку… Он хотел войти? Дернул за ручку. Заперто. Ах да, он ведь уже пробовал…

Откуда-то донесся голос, и он замер, прислушиваясь, но голос стих, и тишину нарушал лишь детский плач. Тут он понял, что голос принадлежит ему

. Он разговаривал сам с собой.

Он попытался собрать воедино события того вечера. Он и впрямь планировал выхватить ребенка из коляски?

Он терял над собой контроль.

Это самое страшное. Это случалось раньше, давным-давно; с тех пор он не расслаблялся ни на секунду, но сегодня поезд остался без машиниста и сошел с рельсов.

Он повернулся и побежал, однако не в сторону улицы, боясь, что его увидят. Он перепрыгивал через заборы, бежал по дворам, нещадно топтал клумбы, сбивал складные стулья, продирался сквозь тернистые розовые кусты, порвав брюки. Краем глаза заметил мигалки полицейской машины. Его уже ищут? На мгновение он решил, что убегает из дома Кэтрин, бросив ее тело. Потом вспомнил, что с тех пор прошел уже день или два. Или четыре?

Он вернулся на улицу, только когда путь преградил очень высокий забор. Уже стемнело; ни полицейских, ни прохожих не было. Лишь он и тени.

Он заставил себя глубоко дышать. Холодный воздух прочистил мозги. Ночью хуже всего. Днем он как-то справляется. Разговаривает с людьми, выполняет свою работу, занимается делами. Наверняка ничем не привлекает внимания. Но ночью это становилось труднее. Так было всегда.

Он добрел до дома, вошел и запер за собой дверь. Повсюду доказательства того, что он потерял самообладание. Два пустых флакона валяются на столешнице. Еще один упал и разбился, оставив на полу несколько капель крови. Кружка, из которой он пил, стоит рядом с раковиной, оставшаяся в ней кровь свернулась. Заглянул в туалет: унитаз все еще забрызган рвотой.

Он все убрал; потом долго стоял под душем, тяжело сопя, как бывало всякий раз, когда требовалось привести мысли в порядок. Он владеет собой. Владеет собой. Владеет собой.

Глава 36