Глазами жертвы

– Сомневаюсь. Жертва выбрана случайно. Думаю, они просто старались замести следы. И потратить наше время. – Грей нахмурился, ухватив мимолетную мысль. – Они пытаются выиграть время. Потому что Гловер при смерти?.. Нет, тут нечто большее. Они торопятся…

Как это ни было неприятно, идея ускользала от Тейтума.

– А что с фургоном? – спросила О’Доннелл, кивая на зернистые фотографии разбитого «Шевроле».

– Удалось улучшить качество снимка, – сказал Тейтум, – но номерной знак заляпан грязью, скорее всего нарочно. Зато Кох нашел на записях момент, когда фургон въехал на парковку. Он появился в семнадцать минут девятого. Встал где-то в западной части стоянки, подальше от чужих глаз, рядом с железнодорожными путями. Уехал в два тридцать семь.

– Они выжидали там, – заключила О’Доннелл.

– Чуть больше четырех часов, – подтвердил Тейтум. – Гловер терпелив. Кох отправил патрульные машины искать этот фургон в районе парка Маккинли и заповедника «Кикапу Вудс». Будем надеяться, нам повезет.

– Да уж… – Взгляд О’Доннелл остекленел. Тейтум сомневался, слышала ли она его слова.

– Что-то стряслось?

– Фотография такая формальная… – О’Доннелл показала на снимок Генриетты вверху доски. – Но сегодня я ездила в ее дом, чтобы сообщить о трагедии мужу, и видела на компьютере другое фото, где она с дочерью на пляже. Словно другой человек. Понимаете?

– Нет.

– У меня дочь примерно такого же возраста.

– Как дочь Фишберн.

– Да. – О’Доннелл вздохнула. – Муж спросил меня… страдала ли Генриетта перед смертью.

– Об этом всегда спрашивают.

– Я ответила, что она умерла быстро.

– Хорошо.

– Тейтум, она умерла страшной смертью. Напуганная, раненная. Ее душили…

– Этого вы семье не сказали?

– Нет, – прошептала детектив. – Семье такое не говорят. Никогда не говорят. – Она часто заморгала. – Нужно позвонить дочери, пожелать спокойной ночи. – Достала телефон и взглянула на экран. – Черт! Десять сорок. Она уже спит.

– Вы увидите ее утром.

– Правильно, – отозвалась она, опуская телефон в карман.

Тейтум посмотрел на нее обеспокоенно.

– Слушайте…

– Есть информация о телефоне, с которого сообщили об убийстве?

– Гм… да. Телефон одноразовый, прежде не использовался. Сразу после звонка его выключили. Во время звонка он находился где-то в районе Чикаго-Луп.

– Там, где работала Генриетта.

– Вы считаете, так было задумано? – спросил Тейтум.

– Возможно… Но в тот район проще всего добираться, – рассуждала Холли. – Гловер, вероятно, сел в поезд, проехал несколько станций, вышел, сделал звонок, тут же разбил телефон и поехал обратно.

– Звучит правдоподобно.

– Тогда мы можем взять записи с камер на станциях и посмотреть, где он вышел, – сказала О’Доннелл. – Хотя пересматривать придется уйму материалов.

– Обратитесь к Валентайну, он поможет, – предложил Тейтум. – У ФБР есть программа распознавания лиц и мощные компьютеры, они смогут обработать весь отснятый материал и найти Гловера.

– Дельная мысль, – согласилась О’Доннелл. – Завтра предложу это Брайту.

В последней фразе чувствовалась горечь. Тейтум сочувствовал Холли. Ее назначили детективом по делу Кэтрин Лэм, а теперь все расследование в ведении Брайта: О’Доннелл задвинули. Грей знал, каково это, – и быстро сменил тему:

– А что с прихожанами?

– Я получила от Патрика Карпентера электронное письмо с именами прихожан, – сообщила О’Доннелл. – Триста двенадцать имен, из них сто семьдесят – мужчины. Возраст не указан, поэтому не уверена, кто из них подходит. И это далеко не полный список. Только те, кого вспомнил Карпентер. В большинстве случаев у него нет ни телефонов, ни адресов. Пробовала узнать подробности у Альберта Лэма, но он, похоже, едва может встать с постели. А еще этот Валентайн убедил Брайта, что на прихожан мы только впустую тратим время, чтоб ему…

– Ладно, я понял. – Тейтум поднял руки в успокаивающем жесте. – Сплошной отстой.

О’Доннелл ненадолго задумалась.

– Лаконично, но что толку, – наконец сказала она.

– Послушайте, уже поздно, а вы не спите с шести утра…

– С пяти. Что-то меня разбудило, и я не смогла заснуть снова.

– А когда вы ели что-нибудь последний раз?

– Я не… в общем, давно.

– У нас осталась пицца. – Тейтум указал на коробку на столе.

О’Доннелл набросилась на нее, как голодная пума на оленя. Открыла – и с разочарованием уставилась на свою добычу.

– На пицце ананасы.

Пума оказалась разборчивой.

– И что?

– Кто ест пиццу с ананасами?

– Я ем. – Грей приготовился к обороне.

– Ну вот, а вы только начали мне нравиться… – О’Доннелл все же взяла кусок пиццы и, жуя с мрачным выражением лица, проворчала: – Еще и холодная… Ледяная пицца с ананасом. Дожили.

– Мне нравится, как вы себя жалеете, – сказал Тейтум с улыбкой, – но, может, пойдем где-нибудь перекусим?

О’Доннелл пожала плечами.

– Что ж, полагаю, и дочь, и муж давно спят, так что я вполне могу сходить с вами.

– Спасибо за честь.

У Тейтума зазвонил телефон. Зои. Он жестом попросил О’Доннелл подождать и ответил на звонок.

– Тейтум? – У Бентли был странный, дрожащий голос.

– Что такое?

– Я в номере гостиницы… – Это прозвучало так, будто она сама не уверена, где находится.

– Я тут с О’Доннелл. У тебя что-то важное?