Глиняный конверт

— Понимаю. Главное — надо узнать о войске Зимрилима, где расположено, сколько воинов. Да еще выяснить, какие связи у Зимрилима с другими царями.

— У тебя хорошая голова, Тарибу, сразу понял. Потому и посылаю тебя. Когда о чем-нибудь узнаешь, не записывай. Все в памяти держи. Не оставляй следов. И наших писцов в это дело не посвящай. Шамайя живет у Зимрилима во дворце, в посольском доме. Он тебя с людьми сведет. Больше никому не верь.

— Все ясно. А зачем все это? Неужели поход?

— Именно так. С Римсином в Ларсе покончили, весь юг до моря в наших руках. Надо теперь север закреплять. Хватит Зимрилиму царствовать. Уж слишком он зазнался, думает, так силен, что никто его не одолеет. И будто столица у него не хуже Бабили и дворец лучше нашего. Ездил его смотреть царевич из страны Угарит. Слыхал я, теперь Шаррия из Расама собирается... Но не в этом дело. Главное то, что нам нужно расширять наши границы на севере, — мы Ассур разгромили, теперь очередь за Мари. Все четыре страны света будут в наших руках. Вот почему тебя посылаю как гонца. Далеко вперед смотреть нужно.

— Все будет сделано, мой господин. Когда ехать? Кто будет меня сопровождать?

— Собирайся поскорее. Завтра на рассвете отправляйся в дорогу. С собой возьми охрану да еще человек пять. Много не нужно. Ты едешь не как посол, а как царский гонец.

— Все будет так, как ты приказываешь.

Тарибу взял письмо, низко поклонился царю и вышел из комнаты.

— Да хранит тебя Мардук и богиня Иштар, — вслед ему произнес Хаммурапи.

Оставшись один, Хаммурапи встал, прошелся по комнате несколько раз, остановился около порога и позвал Авиль-Нинурту.

Секретарь тихо вошел.

— Какие дела еще у нас остались?

— Письмо из Дильбата; сестра жалуется, что брат выгнал ее из дома.

— Это завтра.

— Пришли вести из Алеппо. Скоро приедут послы оттуда.

— Как только прибудут, веди их ко мне.

— Еще ты хотел посетить суд...

А что там?

— Хозяин привел беглого раба, который объявил себя свободным. Свидетели показали, что это раб, и судьи постановили отрезать ему ухо.

— Правильно. Так в законах записано.

— Еще разбирали дело жрицы: она хотела два раза получить деньги за аренду земли. Судьи разобрали документы и велели жрице уплатить штраф.

— Об остальных делах доложишь вечером. Я устал.

С этими словами Хаммурапи вышел из комнаты и, пройдя через открытый двор, направился в свои покои.

ЗАЛИЛУМ УБЕГАЕТ ИЗ ДОМУ НА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ 

 ывают иногда такие несчастливые дни, когда все не ладится; что ни делаешь, все получается плохо. Залил уму не везло с самого утра. Отец его, бедный крестьянин Убар-Шамаш, собрался в город. Наступало время посева, приходилось идти к купцу Белидинаму просить в долг ячмень, иначе поле останется незасеянным. Весь хлеб, что собрали в прошлом году, давно уже съеден. Залилум надеялся, что отец возьмет его с собой. Мальчик редко бывал в городе, и ему очень хотелось поглядеть на длинные улицы, двухэтажные дома, храм с семиэтажной башней. Пожалуй, интереснее всего потолкаться на базарной площади, где можно увидеть много разных вещей и купцов, приезжающих из далеких стран. Один раз отец взял на базар Залилума, и до сих пор мальчик вспоминает этот день. Особенно поразил его черный как сажа кудрявый негр, которого привезли с собой египетские купцы. Они торговали слоновой костью, золотыми украшениями, фаянсовыми флаконами с душистым маслом и тонкими белыми тканями из льна. А перед тем как отправиться домой, Залилум с отцом зашел в харчевню и ел там жирную похлебку, какой дома никогда не бывает.

«Вероятно, и теперь будет так же интересно в городе, как в прошлый раз», — мечтал Залилум накануне вечером, ложась спать.

Но мечта не осуществилась. Отец ушел очень рано, когда на дворе было еще совсем темно, и мать не позволила будить сына.

Когда Залилум проснулся и увидел, что отца уже нет дома, он расплакался от обиды и огорчения.

— Перестань реветь! — прикрикнула на него мать. — Присмотри лучше за малышами, пока я пойду к рыбакам за рыбой. Отец вернется поздно, усталый, голодный, надо приготовить ему ужин получше. — С этими словами она вышла из хижины.

Залилум с досадой посмотрел на малышей. Годовалый братишка ползал по полу, а трехлетняя сестренка ела лепешку.

— Ну, вы, смотрите у меня! Не шуметь! Я еще спать буду. — Залилум погрозил пальцем ребятишкам и снова улегся на свою циновку.

Его разбудил громкий крик. Это плакал брат. Его толкнула сестра, и, падая, он зацепился за глиняный кувшин с водой. Кувшин с грохотом разбился, вода растеклась по полу. Циновка намокла, лежать стало холодно и неуютно.

— Эх вы, мучители мои! — вздохнул Залилум и поднялся с циновки.

Малыш громко кричал. На лбу у него был синяк и вскочила большая шишка. Заревела и девочка. Она собирала черепки и расцарапала руку. Увидев кровь, она громко закричала. Залилум стоял в нерешительности, глядя на беспорядок. Что раньше делать — подбирать осколки и вытирать воду или успокаивать ребят? Вдруг он услыхал голос матери, громко разговаривающей с соседкой.