Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

Незабытыми оказались и опыты Глинки в сочинении русского гимна, которые он предпринимал в 1833 году (напомню, что император принял версию Алексея Федоровича Львова). Автограф, озаглавленный композитором на французском как «Motif de chant national» («Мелодия для нацио-нального гимна»), был, вероятно с подачи Стасова, переименован в «Патриотическую песню». Намного позже, уже в позднесоветское время, она звучала в программе «Время» с 1984 по 1986 год, а в 1990 году постановлением Верховного Совета РСФСР была утверждена в качестве государственного гимна страны, оставаясь в этом статусе до 2000 года.

Далее, после смены власти потребовалась и смена ее атрибутов, вокруг выбора гимна развернулось бурное общественное и политическое обсуждение. Итог был такой — музыка Глинки для эпохи Миллениума оказалась сложной и незапоминающейся, поэтому она была заменена на привычную советскую мелодию Александра Васильевича Александрова[782]

.

Судебный процесс

Как уже указывалось, еще при жизни Глинки начался процесс издания всех его сочинений. С 1855 года главным его издателем стал Федор Тимофеевич Стелловский, который получил от композитора право собственности почти на все произведения, в том числе и на две оперы. Стелловский издал собрание романсов, но публикацию партитур опер постоянно откладывал, что было, скорее всего, связано с большой затратой и малой окупаемостью таких нот. А вот фортепианные переложения опер, которые могли бы исполнять любители музыки дома или в салоне, выходили один за другим. Особенно в этом плане повезло опере «Жизнь за царя», которая постоянно появлялась в нотных магазинах в таком фортепианном «обличье». При жизни композитора в начале 1856 года вышло переложение этой оперы для фортепиано в две руки без пения^{547}

, затем — переложение для пения с фортепиано, сделанное Вильбоа, как указывалось, под руководством композитора^{548}. Позже появился еще один вариант — переложение оперы для фортепиано в четыре руки без пения для любительских ансамблей (автор — также Вильбоа). Аналогично обстояла ситуация с публикацией «Руслана и Людмилы», которая издавалась в виде клавира отдельными номерами (правда, с пропусками и сокращениями).

В итоге партитуры опер так и не увидели свет при жизни композитора. После его смерти Людмила Ивановна Шестакова, владеющая правами на некоторые симфонические сочинения брата, заключила со Стелловским новый договор. В нем единоличным владельцем всех сочинений Глинки, в том числе двух испанских увертюр, признавался до 1907 года издатель^{549}

. В свою очередь, Стелловский обязался в течение четырех лет издать партитуры двух опер и музыку к «Князю Холмскому». Шестакова даже выплачивала издателю тысячу рублей на предполагаемые расходы. В договоре предусматривались санкции — нарушивший договор должен был выплатить неустойку в тысячу рублей, и при этом соглашение считалось расторгнутым.

Но в последующие четыре года партитуры так и не были изданы. Тогда Шестакова, уже не веря Стелловскому, решила издать за рубежом оперу «Руслан и Людмила», которую, как она вспоминала, Глинка ценил в конце жизни более всего. Для этих целей она попросила Дмитрия Стасова, известного адвоката, переговорить со Стелловским, чтобы тот разрешил ей выполнить эти намерения. Стелловский согласился, но, вместо того чтобы передать ноты Балакиреву, которому и надлежало устраивать дела в Европе (по просьбе сестры композитора), подал на нее в мае 1866 года в суд за обман, требуя взыскать с нее штраф.

Дмитрий Стасов, как поверенный Шестаковой, в сентябре 1866 года подал ответный иск^{550}

. Дело затянулось надолго: вплоть до конца 1870 года тянулись два параллельных процесса. Дочь адвоката указывала: «…то там, то здесь Стелловский проигрывал дело, и одновременно, то там, то здесь предъявлял все новые требования, пока министр юстиции по Высочайшему повелению не передал дело на рассмотрение в Сенат, где незадачливый купец-издатель потерпел поражение»[783].

Несмотря на то что Шестакова выиграла суд, в ее собственность не возвращались те сочинения, которые Стелловскому отдал сам автор. А значит, издание партитур опер все еще было невозможно.

Лишь после смерти Стелловского, который, как считалось, под конец жизни страдал каким-то психическим расстройством, Шестакова обратилась к его наследникам. Новое соглашение было заключено в 1876 году, согласно которому издание партитур опер осуществлялось на средства Шестаковой. По ее решению редактором издания стал Балакирев, который пригласил также Николая Римского-Корсакова и Анатолия Лядова. Наконец, в 1878 году, более чем через 20 лет после смерти композитора, увидела свет партитура оперы «Руслан и Людмила», роскошно изданная в Лейпциге, а в 1881-м — партитура «Жизни за царя».