Глобальное политическое прогнозирование

Ясно, что если придать этой рыночной конкурентной модели общий онтологический смысл, то обнаружится, что она имеет перспективу только в том случае, если рост фундаментальных идей, открывающих качественно новые реальности, будет непрерывно опережать развитие прикладных идей, удовлетворяющих уже сложившиеся ожидания и запросы. Только в этом случае будущее довлеет над настоящим, а большие совместные перспективы — над мелочными играми этносуверенитетов.

С учетом этого приходится заключить, что англо-американский эмпиризм в значительной мере повинен в той деградации великого проекта модерна, которую мы наблюдаем сегодня. Англо-американская программа "технологизации" и прагматизации культуры — вымывания из нее тех идей, которые не прошли цензуру "чувственной верификации" и операциональности, в конце концов закрыла перспективу качественно иного будущего, что в свою очередь обернулось реваншем геополитической "rеаllу роliсу" над высокими утопиями Просвещения, открывающими прорыв человечества в иное историческое измерение.

Не грозит ли это нам новыми сумерками Просвещения и новыми сегрегационными практиками?

6.4. Искушения глобализма

Классическая просвещенческая модель мира была универсалистской, опирающейся на концепцию естественного человека, повсюду демонстрирующего равные способности и устремления. Именно эта доктрина легла в основу современной гуманистической доктрины прав человека. Однако в последние годы усилиями некоторых культурологов и геополитиков универсалистское видение Просвещения было потеснено в пользу концепции плюрализма и даже конфликта цивилизаций, качественной несводимости и некоммуникабельности цивилизационных менталитетов и пр. Сам прогресс из этнически и конфессионально нейтрального внезапно приобрел этноцентристский привкус, связанный с уникальностью Запада как монопольного носителя модерна.

Таким образом встретились, усиливая друг друга, две "заподозривающих" концепции. Одна связана с открытием "пределов роста" и связанных с этим подозрением, что прогресс имеет принципиальные природно-экологические ограничения: возможностей земной среды не хватит на всех. В ответ сформировалась сегрегационистская теория "золотого миллиарда", успевшего прорваться в изобильное постиндустриальное общество до того, как экологический капкан захлопнулся и потому пребывающего в этом обществе в одиночестве. Гуманистическая перспектива единого общечеловеческого будущего была, таким образом, поколеблена с этой "объективной" стороны. Но она была поколеблена и с субъективной стороны, касающейся особенностей менталитета и традиций различных регионов мира.

Эта замутненность универсалистской гуманистической перспективы сказалась и на судьбах бывшего СССР. Теоретически было возможным превращение тоталитарного суперэтнического синтеза в демократический, в целом сохраняющийся в прежних границах. Но новые лидеры России прониклись новыми "открытиями" культурологического пессимизма, обосновывающего неравные шансы представителей различных культур на демократизацию, модернизацию и "возвращение в европейский дом". На этом основании решено было оставить "азиатов", вывести Российскую Федерацию из состава СССР и войти в "европейский дом" на сепаратной основе.

Этот частный пример показателен: речь идет о тенденции подмены универсалистской просвещенческой перспективы селекционистской и сегрегационной. Проявление этой тенденции мы видим в практике двойных стандартов, порождающей новые трещины в здании глобализма. С одной стороны, говорят об открытом глобальном пространстве, в котором неуместны протекционизм и прежние национальные суверенитеты; с другой — не стесняются защищать благополучное пространство интегрированного Севера от пришельцев с Юга, всякого рода "мигрантов" (пример тому — Шенгенские соглашения 1993 г. стран ЕС). Двойственность поведения обнаруживается даже у признанных носителей процесса глобализаци. Так, транснациональные корпорации, требуя либерализации пространства, куда они стремятся проникнуть, внутри себя и в зонах своего влияния нередко создают не либеральный, а протекционистский или монополистический порядок.

Если оценить действующую в настоящее время "рыночную модель" глобального мира по ряду классических либеральных критериев, мы сразу же обнаружим ее парадоксы. Вместо того чтобы порождать на экономическом, политическом и социокультурном уровнях ситуацию беспрепятственного вхождения новых субъектов в конкурентное мировое поле, она, напротив, драматически сужает число участников этого поля, превращая пространство глобального мира в зону привилегированной активности элитарного "клуба избранных".