Глобальное политическое прогнозирование

Вероятно, в нашем осмыслении конструктивных моделей грядущего глобального мира нам предстоит заново сопоставить эти альтернативные модели вертикальной организации и горизонтальной самоорганизации. Применительно к глобальному миру первая означает концентрацию управленческого потенциала на верхних этажах мировой пирамиды. Эту тенденцию выражает, в частности, концепция однополярного мира. Такой мир глобализуется, структурируется и интегрируется сверху, на уровне стран-гегемонов, оставаясь рыхлым, фрагментарным и разобщенным снизу.

Вторая, синергетическая модель, предполагающая активное генерирование горизонтальных связей всевозможного уровня и профиля, глобализует мир снизу, а не сверху, не по инициативе заинтересованных монополистов и гегемонистов, а по почину тех, кто заинтересован в разблокировке монополистических структур и открытии возможностей для новых участников стратегической "рыночной" игры.

Идеологией глобализма первого типа является высокомерное избранничество, социал-дарвинизм, деление мира на центр и периферию, на принимающих решения и пассивно следующих им. Идеологией глобализма второго типа является гуманистический универсализм, солидарность и кооперация.

Одно дело — глобализация, выступающая под нажимом сверху, как перераспределение полномочий в пользу "гегемонов", решающих мироустроительные вопросы на заседании "клуба избранных". Такая глобализация не только сузит творческий потенциал глобального мира, но и наверняка породит стихийное сопротивление ей со стороны дискриминируемых, активизирует реакцию нового национализма, изоляционизма и фундаментализма. Другое дело — демократическая глобализация по горизонтали, на основе бесчисленно разнообразных самодеятельных инициатив, связывающих народы узами кооперации и интеграции перед лицом общих проблем и вызовов.

Итак, нам предстоит ответить: во имя каких целей мы формируем новый глобальный мир?

Либо мы стремимся сформировать из него единый компактный "объект", управляемый сверху, по старой авторитарной модели, сегодня называемой однополярной, либо мы формируем принципиально новую среду кооперирующихся мировых субъектов, решающих свои проблемы сообща, на основе известных механизмов "демократии участия" и коллективного контроля за принятием и исполнением решений.

В первом случае нам следует ожидать повсеместного отступления демократических практик и идеологий Просвещения и подмены их архаичными сегрегационными практиками. Некоторые симптомы этого нам приходится наблюдать сегодня и в политической, и в экономической области. Во втором случае нам предстоит отработанные в прошлом демократические практики классического модерна поднять с национального на глобальный уровень и тем самым раскрепостить инициативу и энергию человечества в еще невиданных масштабах.

6.5. Континентальный проект информационного общества

Континенту предстоит подхватить эстафету модерна в его лучших образцах и исправить деформации Просвещения, идущие от Моря (Атлантики). Что до сих пор снижало конкурентоспособность Континента в его борьбе с Морем и мешало реализации его колоссального демократического и культурного потенциала?

С позиций информационной теории можно заключить, что ему мешала недоразвитость механизмов, обеспечивающих перевод продукции общего информационного накопления из дескриптивного состояния в прескриптивное, являющееся основой эффективных практик. Две величайшие культуры, образующие полюса грандиозного индоевропейского синтеза — российская и индийская — оказались пасынками модерна. Указывает ли это на ущербность этих культур или на ущербность самого модерна — вот вопрос!

Два обстоятельства облегчили становление западной культуры как технологической в широком смысле слова.

Первое — процесс огораживания поля культуры от фундаментально-универсалистских идей, вытекающих из великой триады Истины, Добра и Красоты. Модерн подверг эти идеи выбраковке с помощью нескольких процедур. Прежде всего — с помощью критериев, с которыми выступил научный авангард (пресловутые принципы опытной верифицируемости и операциональности). Далее, с помощью критериев, которыми вооружился художественный авангард,— конструирование образов не по принципу отражения и сопереживания, а по принципу субъективно-технологического произвола, символизирующего моральную и онтологическую неангажированность художника, его "непричастность" миру. Наконец, с помощью критериев потребительского сознания, которое не проймешь сантиментами,— оно отвергает моральные увещевания во имя вещных наличностей.

В результате всех этих процедур культура стала тяготеть к земному и наличному и соответствующим образом преобразовала свои проекты, сделав их "реалистическими".