Глобус 1976

Если бы мне пришлось рисовать эмблему Чукотки, то на переднем плане, внизу, тонкой

коричневой полоской я изобразил бы тундру. Дальше, на горизонте — гряду серых зубчатых гор, с

мазками снега на склонах, а выше, в синеве неба — огромное солнце. С него начинается день нашей

Родины, и лучи его светят людям, которые преобразовали этот суровый и дикий край так, что,

однажды побывав здесь, непременно захочешь вернуться.

* * *

Мончетундра — красивый горный массив с крутыми утесами и нагромождением каменных глыб, достигающий почти

1000 метров высоты. Его название в переводе с саамского языка означает «красивая тундра». «Тундрами» саами называют

горные безлесные массивы.

Мончетундра входит в состав Лапландского заповедника, одного из чудеснейших уголков на Кольском полуострове.

В годы Советской власти на возвышенности вырос город Мончегорск, возникший в 1937 году в связи с использованием

открытых здесь медно-никелевых руд. Это один из красивейших городов Мурманской области.

Воротан — один из притоков реки Араке. Одна из интереснейших рек Армянской ССР. Берет начало на западных скло-

нах Карабахского нагорья, с высоты 3045 метров и течет с оглушительным шумом в каньонообразном ущелье, достигающем

местами 500 — 700 метров глубины. Отсюда ее название Воротан, что значит «громовая»; «ворот» (армянск.) гром. Одна из

богатых гидроэнергетическими ресурсами рек Армении.

На высоком правом берегу реки находится великолепный памятник архитектуры комплекс средневекового Татевского

монастыря, окруженного толстыми крепостными стенами. Ниже монастыря - одно из чудес природы Армении «Чертов

мост», образованный грандиозным обвалом, запрудившим течение реки, в котором просачивающаяся вода образовала

сквозную пещеру.

ПО РОДНОЙ СТРАНЕ

Александр Иванченко

ТРЕТИЙ

КРАЙ

ЗЕМЛИ

Есть на свете три знаменитых мыса: мыс Горн — самая южная точка Американского материка,

мыс Игольный — самый южный берег Африки и мыс Дежнева — самая дальняя окраина Советской

страны. Три мыса — три края земли, три незримых черты, где сливаются океаны.

У мыса Горн воды Тихого океана встерчаются с водами Атлантики, у Игольного Атлантика

сливается с Индийским океаном, а у мыса Дежнева Тихий океан роднится с Северным Ледовитым.

Три скалистых мыса словно соединяют все океаны планеты.

У мыса Горн я плавал, с крутого обрыва Игольного фотографировал бушующий прибой, а вот по-

пасть на мыс Дежнева, хоть он и в нашей стране, мне никак не удавалось.

Наконец я оказался в чукотском поселке Уэлен. Отсюда до мыса Дежнева рукой подать. Если доби-

раться туда берегом моря, всего тридцать километров. Для Чукотки это не расстояние. Как-то

знакомый чукча сказал мне:

— Завтра, однако, побегу к соседу, давно не виделись, навестить надо.

Я спросил, далеко ли живет сосед.

— Нет, — говорит, — совсем недалеко. На собачках два дня бежать, на лыжах — четыре. Близко.

До того соседа было сто восемьдесят километров. А тут всего тридцать. Пешком пройти ничего не

стоит. Так мне тогда казалось.

Я был очень удивлен, когда мой проводник явился ко мне в гостиницу, весь обвешанный походным

снаряжением. Два охотничьих карабина (один для меня), туго набитый всякой снедью рюкзак, здоро-

венный чайник, примус, бидон керосина, два топорика и две ручные пилы. Да еще узел с меховыми

спальными мешками и двумя парами запасной обуви.

— Можно подумать, Рольтыргин, что мы уходим в тундру на целый месяц, — сказал я.

— Идешь на день, надо собираться на месяц, — серьезно ответил Рольтыргин. — Разве ты боль-

шая полярная станция и знаешь, какой подует ветер?

— А зачем нам топоры и пилы?

Разве на мысе Дежнева растут деревья?

Конечно, я знал, что никаких деревьев там нет и быть не может, как и всюду на берегах Чукотки. Спро-

сил весело, в шутку, но мой вопрос Рольтыргину не понравился.

— Совсем тундру не знаешь, — сказал он укоризненно. — Мясо в рюкзаке крепко замерзнет, ножом не

разрежешь, топор надо. Чай пить хочешь, вода надо. Тундровый снег твердый шибко, топор разобьешь,

пилой резать надо. Тебе одна пила, мне одна пила — работа шибко идет.

Скоро я смог убедиться, что Рольтыргин во всем был прав, и главное, в том, что сам не поленился и

меня заставил нести запас еды, может быть, не на месяц, но на добрых две недели.

Из Уэлена мы вышли рано утром. Из-за горизонта над Ледовитым океаном только-только поднимался

огромный оранжевый шар — молодое северное солнце, всего лишь две недели назад развеявшее полугодо-

вой сумрак полярной ночи. Лучи его золотистыми косыми струями скользили над голубыми торосами

океанского льда, над белой пустыней

тундры, и все вокруг покрывалось розовой дымкой. Твердый, как камень, снег вспыхивал миллионами

солнечных зайчиков, больно слепил глаза. Прикрываясь ладонью от яркого света, я смотрел по сторонам,

старался навсегда запомнить искристую красоту третьего края земли.

Впереди с высокого скалистого берега спускалось к океану семейство белых медведей: медведица и