Глобус 1976

На лето в тундру, словно к себе на дачу, приходит из лесных мест бурый медведь. Он часто пасется

на моховых болотах, усыпанных сочной морошкой, уплетает за обе щеки свою медвежью ягоду —

толокнянку. И чего хорошего нашел увалень в безвкусных жестких плодах? Косолапый не прочь

попытать счастье в ловле линных гусей, гоняясь за ними по берегу и кувыркаясь через голову, как в

цирке. Когда кета идет на нерест, мохнатые рыболовы, будто на базаре, толкаются по берегам рек и

озер, ловко выхватывая из воды лапой толстоспинную рыбину. В это время медведи лакомятся только

нежными брюшками и головами рыб, жирея не по дням, а по часам.

Вся беда в том, что бурый гость .не оставляет без внимания базы, сложенные на вершинах гор для

работающих геодезистов. Правда, керосин медведь не трогает, но остальному делает строгий пере-

учет. Стеклянные банки с топленым маслом, борщами и рассольниками по-хозяйски прячет впрок,

зарывая в мох или щебень. Тушенку и сгущенное молоко ожидает незавидная участь. Металлическую

банку медведь прокусывает во многих местах и так сдавливает ее лапами, что содержимое, словно из

мясорубки, выползает наружу. Царапая длинный язык о рваные прокусы, хитрец с удовольствием

слизывает лакомство. Иногда, чтобы начисто обработать вкусную железку, топтыгин кладет ее на

плоский камень и усаживается сверху. Можно себе представить, во что превращается банка.

Рассерженный песец.

Но еще хуже, если на базу набредет росомаха. Не столько съест, сколько напакостит. Скатит с горы

бочки с горючим, смешает сахар с мукой, зароет бутылку керосина в сухари, разорвет мешки с

цементом и рассыплет вместе с крупой.

Что не съедят медведи и росомахи, растаскают завсегдатаи таких погромов — песцы.

Песцам, шныряющим по тундре, подбирающим все, что упало с неба или не успело подняться на

крыло, мы тоже платили посильную дань. Летом за песцами никто не охотится и они безнаказанно

воруют остатки продуктов, сложенных возле палатки, подбирают сухари, вылизывают миски, катают

носом стеклянные банки с капустным салатом, а на десерт могут прогрызть голенища не убранных на

ночь кирзовых сапог. Странные вкусы у этих разбойников.

Однажды поставили мы палатку и легли спать. Просыпаемся среди ночи и понять не можем: кто

нас накрыл брезентом? Спросонок чуть в спальных мешках не запутались. Оказывается, песцы

перегрызли капроновые растяжки на палатке. На этих самых растяжках мы раньше вялили рыбу:

веревки пропитались рыбьим жиром и аппетитно пахли.

Охотников на дармовую рыбу всегда много. Поднимешь балык на шест, повыше от земли, — чайки

с поморниками тут как тут. Опустишь пониже, смотришь — уже горностай висит на самой крупной

рыбине. С камня-то запрыгнул, а до земли короткими лапками не достать. Раскачивается живой маят-

ник и урчит утробно. Начнешь его сгонять, так он сначала по-кошачьи выгнет спинку, оскалит

маленький рот с тонкими зубками, а уж потом юркнет в расщелину меж камней. Мы-то здесь гости,

временные, а он чувствует себя хозяином. Здесь его нора.

Изредка в потемневших от солнца и холодов горах в бинокль можно увидеть совершенно белых

снежных баранов. Чукотский толсторог в наше время все реже и реже попадается на глаза людям.

Осторожные животные, приверженцы горных ущелий и хребтов, поубавились в количестве.

Если вам повезет и в промерзшем до дна озере вы отколете кусок льда, внутри которого, словно в

друзе горного хрусталя, чернеет рыбина, то знайте: вы держите в руках даллию. Оттаяв, она лениво

зашевелит хвостом и темно-коричневыми с оранжевым кантом плавниками. Эта рыба предпочитает

чукотские водоемы. Местные жители рассказывали, что ездовые собаки остерегаются глотать

целиком мороженую даллию. Случалось, что, ожив внутри, она беспокоила собаку.

После работы хорошо сидеть тихим летним вечером на берегу безымянного озера. Сколько таких

озер разбросано по бескрайней тундре! Раскаленное за день солнце, словно огромный поплавок-кух-

тыль, чуть-чуть коснется огненным боком тихой поверхности озерка, скользнет по воде и покатится

дальше по небосклону. При незаходящем солнце полярного дня часто путаешь утро с вечером.

Птенец полярной совы.

В это время года на тундровых озерах стоит сплошной гвалт, как на деревенской ярмарке. Сипло,

будто спросонок, кричат утки, тоскливо и протяжно ноют гагары, нежно и тихо хрипят крачки,

ежеминутно доносится гоготанье гусей.

Вдали, на крупных камнях — словно комья снега. Это сидят полярные совы и высматривают не-

осторожного зайчонка, лемминга или пищуху.

На соседнем бугре вдруг свечкой взлетел куропач. Тревога! Какой-то хищник захотел поживиться

птенцами, а самец увлекает его за собой, пытаясь отвести беду от крепко затаившегося выводка. Не-

легкое дело — вывести птенцов.

Много интересного и своеобразного таит в себе природа Чукотки, но нам пора заканчивать

путешествие.