Глубина [сборник]

На кухню зашел Пат. Заспанный, протирающий глаза, в джинсах и босиком.

— Чего вы так рано… — открывая холодильник, буркнул он. Замер на миг, высматривая добычу, потом вытащил коробочку йогурта и плюхнулся за стол. — Орете тут, на весь дом слышно…

— Иди умойся, — велел Чингиз.

— Угу. Поем только…

— Правильно, — поддержал пацана Падла. — Лишняя гигиена — это происки изнеженного западного общества. Настоящий хакер должен быть грязным, непричесанным, с желтыми зубами и лицом серого цвета.

Пат исподлобья посмотрел на хакера, но упрямо продолжал есть йогурт.

— У меня сегодня дела, — сказал Чингиз. — В глубину смогу пойти лишь вечером. Давайте встретимся здесь же… но в глубине. В семь часов. Нет, лучше в восемь. Всех устраивает?

— Пораньше бы… — сказал Пат. — А?

— Парень, тебе лучше пока не ходить в глубину, — сказал я.

— С чего это?

— Из детей традиционно получаются самые лучшие заложники.

Пат фыркнул:

— Я сегодня буду ростом в два метра и с бородой…

— Леонид прав, — кивнул Чингиз. — Думаю, пару дней тебе надо провести без виртуальности.

По взгляду мальчишки я понял, что упал в его глазах… значительно глубже той несчастной пропасти перед Храмом.

— Ленька, я на тебя вообще обижен!

— Но послушай…

— Ты в меня из ракетомета пальнул! — облизывая ложку, сообщил Пат. — И убил насмерть. А если бы у меня болевой шок случился? Или аппендицит лопнул?

— Не заговаривай зубы, — спокойно ответил Чингиз. — Ты сегодня без глубины.

— Ну и посмотрим, чего вы там без меня навоюете… — буркнул Пат. — Программу ту откроем? Я поюзать хочу немножко… не в глубине, так просто… Хелпы почитаю…

— Я свой ключ забыл, — усмехнулся Чингиз. — Поел? Иди умывайся.

— Гады, — бросил Пат, вставая. — Что, троим мужикам легко с ребенком справиться?

— Как обижаться, так ты ребенок, — доставая папиросу, сказал Падла. — А как порнуху гигами таскать — совсем взрослый.

Похоже, с Падлой тинэйджер предпочитал не спорить. Засопел и вышел.

— Сам не полезет? — спросил я.

— Нет. Он видит, что мы не шутим. — Чингиз тоже закурил. — Программу ему… поюзать…

— А что мы, собственно говоря, испугались? — Падла выпустил густой клуб дыма. — Ну да… непривычно. Новая декорация в театре жизни. Искусственный разум… разумный, или почти разумный электронный двойник, возможность пребывать одновременно и в глубине, и в реальном мире…

— Это не новая декорация, — сказал я. — Это новая сцена, на которой нам придется… даже не играть, жить.

— И все равно. Мы привыкли сразу видеть плохое. Привыкли подозревать, привыкли опасаться. А вдруг это — чудо? Спасение? Наступление золотого века? Вкалывают, понимаешь, роботы! Счастлив, не поверите, человек!

Падла обвел нас торжествующим взглядом. Я промолчал. Чингиз — тоже.

— Вот… — Падла старательно забычковал папиросу, положил на подоконник. — Не выбрасывайте, может, докурю еще… Пойду я спать, боевые товарищи. Прав мальчик, орете тут ни свет ни заря…

Вставая, он ловким движением прихватил почти полную бутылку бальзама. Чингиз не заметил или не счел нужным возражать. Сказал, глядя в окно:

— В чем-то он прав… не находишь?

— Насчет сна? — не удержался я.

— Насчет подозрений и опасений. Насчет нацеленности на худшее. Да… это нужно. Это спасает порой. Вот только, что, если сейчас совсем другой случай?

— Не знаю, — честно сказал я. — Не знаю, Чингиз.

— То-то и оно…

Чингиз встал. Подошел к окну, постоял, засунув руки в карманы.

— А что тогда делать, Чингиз? — спросил я. — Что делать, если не знаешь, какая дорога ведет к добру, а какая — к злу?

Чингиз задумчиво поднял заначенный Падлой чинарик. Щелкнул зажигалкой, раскурил. Поморщился:

— Как он курит эту гадость…

— Стоять на месте? — сам себе ответил я. — Тогда далеко не уйдешь. Вернуться назад? Совсем плохо…

— Ты идешь по лесу и натыкаешься на высокую стену, — неожиданно сказал Чингиз. — Твои действия?

— Я знаю этот тест.

— Тогда вспомни, как отвечал.

— Иду направо, километр примерно. Если стена не кончается, иду налево — два километра. После этого пытаюсь перелезть.

— Обязательно пытаешься? — заинтересовался Чингиз.

— Да.

— А я сказал, что это зависит от цели. Куда я иду и зачем…

Чингиз затушил окурок, достал свои сигареты. Что-то он сегодня много курит.

— Настоящая зима пришла. Верно, Леня?

Я тоже встал и посмотрел вниз.

Снег. Белый, чистый, мягкий. Он не искрится на солнце — небо затянуто облаками. Но это уже настоящий снег. Он не сойдет до весны.

— Новый год, — сказал Чингиз. — Апельсины, пирог в духовке, салаты, шампанское… Елка, мишура, бенгальские огни, гирлянды… Гости, музыка, шутки, куранты… Похоже на тест на свободные ассоциации, верно?

— Похмелье, мусор, усталость, потерянная запонка… — сказал я. — Ты ведь не это вспомнил в первую очередь?

Чингиз кивнул. Улыбнулся:

— Я больше люблю лето. Только оно всегда кончается. Как ты думаешь, Леонид, может быть, это и хорошо? Бесконечное лето. Пусть в электронном мире. Пусть даже там будешь не совсем ты… но ведь там всегда будет лето. Помнишь, когда мы стояли там, в глубине, и ты говорил, что лето кончилось? Так ведь теперь оно может стать вечным.