Глубина [сборник]

— Находит на него порой, — весело сказал Падла. — Романтик фигов… Тут, главное, выслушать и вовремя съязвить. А то ведь не выживет в своем бизнесе. Расскажет деловому партнеру о несовершенстве мироздания, о красоте, скрытой в серых камнях, об уходящем лете, о том, как горько кричит птица, заблудившись в ночном беззвездном небе… И поставит кто-нибудь галочку в уме — «Чингиз слабеет». И все. Оцеола промахнулся. Или Акела промахнулся? Кто там был вожаком стаи, а кто вождем семинолов?

— Акела.

— Что — Акела?

— Акела промахнулся.

— Не врешь? — подозрительно спросил Падла. — Давно Киплинга не перечитывал…

— Теперь не промахнется? — поинтересовался я.

— Теперь… теперь, скорее, загрызет кого-нибудь. Чингиз на работе, и Чингиз в кругу друзей — разные люди. С первым я, слава всевышнему, почти не знаком.

11

deep

Ввод.

Цветная метель…

Почти для всех дип-программа ассоциируется со снегом. С теплым, цветным, но все-таки со снегом. Но теперь Дибенко готов подарить миру вечное лето.

Почему же оно кажется мне снежной пустыней?

Я не прав. Нет… не то. Я не вправе. Не вправе решать за других. Если даже для Чингиза «Искусственная натура» — обольстительный искус… то что говорить про других? Про паренька из провинции, который остается на ночь на работе, запертым на ключ, лишь бы влезть через чахлую линию в глубину, без всякого комбинезона и шлема… лишь бы оказаться под небом Диптауна, вдоволь наиграться на эльфийских пространствах, забежать в дешевый бордель и посетить недоступный в жизни ресторан… Что говорить о прикованном к креслу инвалиде, для которого глубина — единственный шанс ступить собственными ногами пусть по нарисованной, но такой настоящей траве. Что говорить о всех несчастных, тоскующих, измученных, уставших, разочарованных?

Глубина…

Танец, танец теплых снежинок. Затягивающий в темноту водоворот. Калейдоскоп, фейерверк…

Свет.

Стою в своем гостиничном номере. Все нормально. На кровати — Протей и мотоциклист. Усталые старые куклы…

Ты придешь ко мне, Темный Дайвер. Придешь, и мы поговорим.

Проверяю карманы. Вот подаренный Дибенко пистолет.

Значит, к разговору я готов.

А вот и пейджер с мигающим огоньком. Ну… наконец-то Дик проявился…

Видно, сильно сдали нервы от прорвавшегося вслед за нами Императора…

Самого Дика в глубине нет, он оставил сообщение на пейджере.

Включаю прием, и появляется изображение.

Вот те раз… Мы редко знаем друг друга в лицо.

— Привет, Леонид.

А он и впрямь старик. Черт возьми. Ему за пятьдесят. Точнее не определю. У меня было слишком мало знакомых чернокожих.

Ну никогда я не предполагал, что Крейзи Тоссер — негр!

— У меня совсем мало времени, — говорит Крейзи. Пытается улыбнуться. В лице — боль. Он лежит, и вокруг суетятся какие-то тени. — Я выпросил… одну минуту. Ничего. В наше время от первого инфаркта не умирают. Верно?

— Верно, Дик, — говорю я, хоть он и не может меня слышать, его давно увезли в больницу, над ним сейчас колдуют врачи и сиделки, и я верю, что все будет нормально, Ричард обеспеченный человек, американская медицина не чета нашей, и все обязательно будет хорошо, не может не быть…

— Дочка отправит тебе письмо… а со мной все будет хорошо. Нервы сдали, Леонид. Старый я стал. Старый и глупый. Ничего…

Дик смотрит куда-то в сторону, едва заметно кивает. Его торопят. Не знаю уж, что он сказал, что соврал, чтобы ему позволили наговорить перед камерой это сообщение. Что-нибудь о важном контракте, о сделке в миллион долларов, наверное…

— Я верю, что ты дошел. И что все сделаешь, как надо, тоже верю. Удачи тебе… дайвер. Поработай и за меня… слабонервного глупца. Удачи.

Изображение исчезает.

Такие дела… такие дела.

Я вспоминаю, как изменилось лицо Дика, когда Император спросил «кто вы».

Вот такой зарождающийся искусственный интеллект. Вот такой прогресс. Убивает, во всяком случае, почти по-настоящему.

Нет, я не думаю, что Император ударил Крейзи Тоссера чем-то вроде оружия третьего поколения. Скорее, тут действительно виноваты нервы. Напряжение, усталость… и больное сердце.

И все-таки сотворенная Дибенко жизнь уже готова убивать.

Открываю дверь. Осторожно выглядываю в коридор, выхожу, запираю.

Пока спускаюсь по лестнице, кидаю на пейджер Дибенко просьбу о встрече. Не люблю ждать. Поэтому, наверное, и приходится вечно этим заниматься.

Только поймать такси в Диптауне никогда не проблема. Едва поднимаю руку, как притормаживает машина. Водитель — молодой панк с гребешком цветных волос на голове и в рваной куртке на голое тело. Кажется, программа. Называю адрес и раскидываюсь на заднем сиденье.

Сегодня на улицах постоянные пробки. Такси еле ползет. Минуем Виртуальную площадь, потом машина сворачивает куда-то в китайский квартал.

— Так будет быстрее? — интересуюсь у водителя.

Чайна-таун появился в глубине недавно. Китай очень долго не желал входить в общую виртуальность. Но все-таки и их проняло…

Теперь квартал стремительно разрастается, раздвигая Диптаун вокруг себя. Пространства в виртуальности — сколько угодно. Наверное, китайцам это нравится.

— Быстрее, — говорит водитель.

— Уверен? Смена маршрутизации…