Глубокая зона

– Это я. Я сейчас не в Афганистане. Вы уже давно не получали от меня вестей. Такое случалось и раньше, поэтому, надеюсь, вы не слишком переживали. Со мной все хорошо. Произошло кое-что, о чем запрещено говорить. Не беспокойтесь. Я в порядке. Просто хотела сказать, как я вас люблю и сколько радости вы мне доставляете. Честное слово, не знаю, за какие заслуги жизнь подарила мне вас, но…

Она задумалась, пытаясь вспомнить, о чем хотела сказать. Не о себе. О них. О том, что они для нее значат.

– Помните, как мы ездили в Вайоминг на ранчо? Тебе, Дэнни, было десять лет. В первый день работники подбирали лошадей всем гостям, и тебе подвели пони. А ты возмутился и сказал: «Мне не нужен этот карлик. Я хочу настоящего коня». И тебе дали кобылку, Софи – помнишь? – и ты с нее не слезал. Так забавно. Никогда не забуду твое лицо, когда из загона вывели пони, а потом – Софи.

Она замолчала, выдохлась. Скоро ей потребуются сильные лекарства. Важно сделать запись, пока это время не настало.

47

Халли смотрела вверх, в небо. Стрельба и взрывы гранат продолжались, но теперь она слышала их будто на расстоянии. Нежный, легкий ветерок коснулся лица. Мыслей не осталось, спокойствие окутывало ее как горный туман.

Неожиданно раздался новый залп – словно весь мир взлетел на воздух. Она посмотрела на Боумана и поняла: нарки мечут гранаты перед атакой. Через мгновение они преодолеют стену и убьют их.

Халли выглянула из-за камней. Дальняя сторона луга и граница леса извергнулись в одном долгом, грохочущем взрыве. Нарки не атаковали. Они гибли.

– Тридцатимиллиметровые пушки. – Боуман ухмыльнулся. – Ты когда-нибудь слышала музыку приятнее?

Нарков обстреливали два «апача». Чуть дальше в небе парил конвертоплан, ожидая, когда вертушки закончат свою работу.

Большинство нарков попались в ловушку на открытом пространстве между границей леса и укрытием Боумана и Халли. «Апачи» пускали ракеты «хелфайр»[51]

, и нарки исчезали в красных фонтанах из пламени и земли. Не прошло и минуты, как все движение в чаще и на лугу прекратилось. Пока конвертоплан садился, «Апачи» продолжали кружить в небе. По рампе сбежали десантники в камуфляже и стали по периметру вокруг летательного аппарата.

– Быстрей! – Боуман рванул ее вверх здоровой рукой.

Они выскочили из-за камней и припустили к конвертоплану. Халли – с «лунным молоком», Боуман – с самонаводящимся оружием. Словно сквозь вату, до ее слуха доносились короткие очереди и невообразимый рев вертолетных орудий, как из шланга поливающих лес снарядами. Босая, она взобралась по металлической рампе и попала прямо в объятия огромного, как стена, сержанта.

– Полегче, мэм, – ухмыльнулся он. – Вы уже в безопасности.

Сержант осторожно усадил ее на одну из скамей, установленных друг против друга. Боуман сел рядом. Команда устремилась обратно на борт, дверь-рампа с шипением закрылась. От ускорения на взлете Халли вжало в скамью.

Двое медиков принялись оказывать помощь Боуману, уложив его на пол. Когда медики разрезали рубашку Уила, Халли увидела два на удивление маленьких красных отверстия: одно – справа вверху на груди, второе – в мышце слева над тазовой костью. Раны промыли, провели инфузию антибиотиков и коагулянтов, и дали ему горсть капсул, которые Боуман проглотил, не запивая. Один из медиков начал выполнять гемотрансфузию в правую руку.

– Что-нибудь обезболивающее, сэр? Можно ввести в другую руку.

– Все хорошо, сержант, спасибо.

Боуман поднялся с пола и сел рядом с Халли; медик повесил пакет для внутривенного вливания на крючок рядом с ним. Ей так много хотелось сказать Уилу, задать столько вопросов, но внутри конвертоплана было шумно, и пришлось бы кричать. К тому же рядом сидели расслабившиеся после рабочего дня десантники, зажав между коленями винтовки, как хоккеисты – клюшки. Все смотрели на нее и улыбались.

Халли тоже улыбнулась в ответ, потом встала, подошла к самому молодому, подняла его на ноги и расцеловала в обе щеки. Изумленный, парень сел на место, улыбаясь еще шире. Остальным она обеими руками показала знак «о'кей», сложив в кольцо большой и указательный пальцы. Они поняли ее благодарность и ответили: подняли правые руки с выставленными вверх большими пальцами и выдали громогласное «УРА!».

Халли опустилась на скамью рядом с Боуманом, с нескрываемым удовольствием наблюдавшим эту сцену.

Да, черт подери,

подумала она. Осторожно обняла его, посмотрела в глаза и крепко поцеловала в губы. Десантники вновь разразились одобрительными возгласами, на этот раз еще громче.

Часть III

Спасение

48

Значит, наркодельцы застрелили черного, а большой упал в воду. Возможно, его тоже убили. В этом вы не уверены. Но думаете, что он утонул.

Дознаватель министерства внутренней безопасности Розалинд Гурвиц, изящная женщина с кудрявыми каштановыми волосами, обрамлявшими розовощекое лицо, вела себя на удивление сочувственно, в не свойственной для юриста манере. Полная противоположность Роудзу и Риверзу.