Глубокая зона

Четверо подошли сзади, по двое с каждой стороны. Она узнала алжирца и еще одного. Двое других ей не встречались.

Слава богу! Наверное, заметили, что у меня проблемы.

Грубо и неосторожно они подняли ее со стула. Эвви все еще ощущала боль там, где сдавили тело. Ее держали под мышки, иначе она рухнула бы, затем наклонили назад. Пятки были будто привинчены к полу. Двое подхватили под руки, двое крепко взялись за колени и щиколотки. Они не пытались трогать ее в неподобающих местах, и Эвви решила, что ее отнесут в медпункт или лазарет. Но стюарды, которые давеча кланялись ей и называли «мадемуазель», теперь волокли ее, как говяжью тушу, через те самые запертые двери по темным, провонявшим соляркой коридорам. Они не спешили и не медлили, шли молча, словно с заранее обдуманной целью. На одном из поворотов ее голова мотнулась на обмякшей шее и ударилась о стальную переборку. На некоторое время перед глазами повис красный туман. Придя в себя, Эвви поняла: ее несут не к врачу. Она вновь и вновь пыталась закричать, однако не смогла даже пискнуть.

Ее утащили к заостренному носу судна. Дружно закинули на хромированный поручень и сбросили в океан, под надвигающееся днище. При скорости яхты в шестнадцать узлов у нее не было шанса утонуть до встречи с работающими винтами.

45

Халли вырвалась на поверхность, тяжело дыша, и на мгновение подумала, что у нее галлюцинации. В прошлый раз тут стояли двое мужчин. Теперь больше.

– Buenos días, señorita

[46].

Говоривший зловеще ухмылялся, обнажив неровные зубы.

На всех мужчинах были залатанные джинсы и разномастные предметы поношенного военного обмундирования, камуфляжные рубашки без рукавов, рваные соломенные шляпы, ковбойские сапоги. У каждого в руках «АК-47», в кобурах на тесьмяных поясных ремнях – пистолеты. На груди у самого высокого золотой буквой «Х» отсвечивали перекрещенные патронташи с боеприпасами, а на голове – большая красная бейсболка набекрень с огромным козырьком.

Наркодельцы.

Удерживая автомат в левой руке, говоривший протянул правую.

Выбора не было. Халли дала ему руку, и он поднял ее из воды. Снова она стояла босая, мокрая – теперь перед четверыми ухмыляющимися мужчинами. Двое были явно пьяные – с приоткрытыми ртами и полузакрытыми веками, еле держались на ногах. Верзила с патронташами, похоже, был трезв. Плоское лицо, борода, как из стальной мочалки. С губы свисала самокрутка, возможно – косяк. На огромных ногах – черные кеды с обрезанными задниками.

Двое пьяных, что-то быстро сказав по-испански тому, кто вытащил ее из воды, двинулись в ее сторону. Верзила остался на месте, глядя на главного, который гаркнул на пьяных. Они нахмурились, пробормотали проклятья, но остановились.

– Hablas español?

[47] – обратился к ней главный.

– Si, un poco. Inglés, por favor[48].

– Ah. Norteamericano. Me llamo Carlos[49]. Был Ларедо, Хьюстон, большой город. Немного английский, я. Они… английский нет. Мозги здесь. – Он схватил себя за промежность, покачал головой. – Хотят плохо для тебя. Но нет. Я отвести тебя к команданте. Подарок. Ему от меня. – Он похлопал себя по груди, ухмыльнулся.

Пьяные передавали друг другу прозрачную бутылку, отхлебывая желтоватое пойло – по запаху что-то вроде керосина или формальдегида. Aguardiente, местное пойло из сахарного тростника. Их глаза цвета толченой клубники ни на секунду не отрывались от ее груди.

Договаривайся.

– Если вы меня отпустите, я дам вам денег. Миллионы.

Главный покачал головой с неподдельным сожалением на лице.

– Нехорошо. Нет толку человек без рука. Нога. Голова. Яйца.

Называя части тела, он делал движение ребром ладони, словно рубил мачете. Она поняла: закон джунглей.

Он дал указания верзиле, и Халли уловила, что тот должен обыскать тело, забрать все ценное из лагеря, а остальное, в том числе труп, сбросить в сенот, а затем догнать их.

– Ну. Идем за твой рюкзак.

Он цыкнул на двоих других, и все двинулись вокруг сенота. Халли подняла с земли термобелье, даже не взглянув на Карлоса.

– Стоп!

Выкрик ее остановил. Она стояла и пристально смотрела, как он с безразличным выражением лица о чем-то думает, поджав губы и качая головой. Один из пьяных прокурлыкал что-то непристойное, и Карлос заржал, брызгая слюной. Потом махнул рукой.

– Ладно. Надевай. Лучше команданте тебя раздевать.

Карлос что-то сказал, и один из пьяных пошел вперед. Второй надел ее рюкзак и стал рядом с ней.

– Теперь ты.

Дуло автомата ткнулось ей в бок, и она пошла. Каблуки у идущего впереди были стоптаны. Халли вдруг вспомнила, что она босая.

– Мои ботинки. – Она указала на ноги. – Botas.

Карлос улыбнулся.

– Я думать нет. Лучше бежать. Я иду сзади, тебя защищать.