Глухая стена

— Стало быть, нет никаких сомнений, что погибший именно Юнас Ландаль?

— Насколько мне известно, сомнений нет. Родителей его тоже удалось разыскать.

— Итак, сначала Соня Хёкберг, потом ее парень.

Нюберг озадаченно посмотрел на него:

— Мне казалось, вы считаете, что именно он и убил ее? А в таком случае скорее напрашивается вывод о самоубийстве. Правда, способ уж больно дикий.

— Возможны и другие трактовки, — заметил Валландер. — Главное для нас сейчас, что удалось точно установить: это он.

Валландер прошел в кабинет, снял куртку, мельком успел пожалеть, что выбросил письмо Эльвиры Линдфельдт, и тут зазвонил телефон. Лиза Хольгерссон требовала его на ковер, сию же минуту. Охваченный дурными предчувствиями, он отправился к ней. Прежде Валландер охотно беседовал с Лизой. Но с тех пор как неделю назад она откровенно выразила ему недоверие, он сторонился ее. Давнее взаимопонимание кануло в Лету. Лиза сидела за письменным столом и встретила его улыбкой, правда едва заметной и вымученной. Валландер сел. В нем закипала злость, которая поможет отразить нападки, каковы бы они ни были.

— Скажу без предисловий, — начала Лиза, — внутреннему расследованию по поводу случившегося между тобой, Эвой Перссон и ее матерью, дан ход.

— Кто его проводит?

— Прислали человека из Хеслехольма.

— Человек из Хеслехольма… Звучит как название телесериала.

— Он сотрудник уголовной полиции. Кроме того, на тебя подали заявление инспектору по юридическим вопросам. И не только на тебя. На меня тоже.

— Так ведь ты ей затрещины не давала!

— Я в ответе за все, что здесь происходит.

— Кто подал заявление?

— Адвокат Эвы Перссон. Клас Харриссон.

— Понятно. — Валландер встал. Он не на шутку разозлился, утренняя энергия грозила исчезнуть, а этого ему совсем не хотелось.

— Я пока не вполне готова.

— Сложное расследование убийства — вот за что мы в ответе.

— Вчера я разговаривала с Ханссоном и знаю, что происходит.

А мне он ни слова не сказал, подумал Валландер. Его снова одолело неприятное ощущение, что коллеги шушукаются у него за спиной и норовят кое о чем умолчать.

Он снова грузно опустился в кресло.

— Ситуация непростая, — сказала Лиза.

— На самом деле нет, — перебил Валландер. — Инцидент, происшедший между Эвой Перссон, ее мамашей и мной, был именно таков, каким я его описал с самого начала. Могу повторить, слово в слово. Вдобавок ты же видела и видишь, я не потею, не нервничаю, не возмущаюсь. Меня злит другое — твое недоверие.

— Что же я, по-твоему, должна делать?

— Я хочу, чтобы ты мне верила.

— Но девчонка и ее мать утверждают другое. И их двое.

— Да хоть тыща. Ты бы должна верить мне. К тому же у них есть причины врать.

— У тебя тоже.

— У меня?

— Если ты ударил ее без оснований.

Валландер снова встал. Резче, чем в первый раз.

— Я не намерен комментировать эти твои слова. Но воспринимаю их как оскорбление.

Лиза попыталась возразить, но он ее оборвал:

— У тебя есть другие вопросы ко мне?

— Я по-прежнему не понимаю…

Садиться Валландер не стал. Между ними повисла тягостная напряженность. Капитуляции она не дождется, но ему хотелось поскорее уйти отсюда.

— Положение настолько серьезное, что я обязана принять меры. На время внутреннего расследования ты будешь отстранен от работы.

Что ж, это понятно. И покойный Сведберг, и Ханссон были в свое время отстранены от работы, пока шло внутреннее расследование якобы совершенных ими проступков. Что касается Ханссона, Валландер был убежден в ложности обвинений. В случае со Сведбергом он испытывал некоторые сомнения. Однако в обоих случаях не согласился с Бьёрком, их тогдашним начальником, что в самом деле необходимо отстранять их от работы. Не ему объявлять их виновными до завершения расследования.

Злость вдруг как рукой сняло. Он совершенно успокоился.

— Поступай как хочешь, — сказал он. — Но если ты меня отстранишь, я немедля ухожу в отставку.

— Это угроза?

— Понимай, черт побери, как тебе угодно. Я именно так и сделаю. И не пойду на попятный, когда вы наконец разберетесь, что они врали, а я говорил правду.

— Фотография — вот отягчающее обстоятельство.

— Вместо того чтобы слушать Эву Перссон и ее мамашу, лучше бы вам с хеслехольмским сыщиком разобраться, законно ли этот шустрый фотограф ошивался в наших коридорах.

— Мне бы хотелось, чтобы ты охотнее шел на сотрудничество. А не грозил отставкой.

— Я прослужил в полиции много лет. И хорошо знаю эту братию, в действительности дело вовсе не в ней. Просто кто-то наверху занервничал, увидев фото в вечерней газете, и посему решено устроить показательную экзекуцию, чтоб другим было неповадно. И ты предпочитаешь не возражать.

— Дело обстоит совсем не так, — запротестовала Лиза.

— Ты не хуже меня знаешь, что все именно так, как я говорю. Когда ты решила меня отстранить? Прямо сейчас? Как только я выйду за дверь?

— Полицейский из Хеслехольма будет работать быстро. А поскольку мы занимаемся сложнейшим расследованием, я вообще думала повременить с отстранением.

— Почему? Передай расследование Мартинссону. Он отлично справится.

— Я рассчитывала на этой неделе оставить все по-старому.