Глухая стена

— Я хорошо знала своего мужа. Хоть мы и не смогли жить вместе. В последние годы он чего-то опасался.

— Но не говорил почему?

— Тиннес никогда понапрасну не болтал.

— Вы сказали, у него были враги.

— Это его собственные слова.

— Какие враги?

Она ответила не сразу:

— Я понимаю, вам странно, что я не могу сказать ничего конкретного. Хотя мы много лет прожили вместе и имеем двоих детей.

— Словом «враг» так просто не бросаются.

— Тиннес много разъезжал. По всему миру. Постоянно. Каких людей он встречал, я понятия не имею. Иногда он возвращался домой веселый. А иногда выходил из самолета в Стурупе встревоженный.

— Но ведь он, наверно, говорил что-то еще? Почему у него были враги? И какие именно?

— Он был скуп на слова. Но я же видела. Его беспокойство.

Валландер начал подозревать, что нервы у собеседницы на пределе.

— Вы хотели сообщить что-то еще?

— Он умер не от инфаркта. И я хочу, чтобы полиция расследовала, что именно произошло.

— Я записал все, что вы рассказали, — помолчав, ответил Валландер. — Мы свяжемся с вами, если будет нужно.

— Надеюсь, вы установите, что произошло. Мы с Тиннесом были в разводе. Но я по-прежнему любила его.

Положив трубку, Валландер рассеянно подумал: а вдруг и Мона по-прежнему любит его? Хотя и вышла за другого. Да нет, вряд ли. Интересно, любила ли Мона его вообще? Он раздраженно отбросил мысли о Моне, задумался о том, что сказала Марианна Фальк. Беспокоилась она, похоже, совершенно искренне. Но сказанное фактически ничего не проясняло. Кто такой Тиннес Фальк, до сих пор толком непонятно. Он отыскал отчет Мартинссона и позвонил в Лунд судмедэкспертам, невольно прислушиваясь к шагам в коридоре — не идет ли Анн-Бритт. На самом деле его интересовали прежде всего итоги допроса Эвы Перссон. Тиннес Фальк скончался от инфаркта. И то, что встревоженной жене мерещились вокруг покойного какие-то мифические враги, ничего не меняло. Он еще раз поговорил с патологоанатомом, который производил вскрытие, сообщил ему о разговоре с женой Тиннеса Фалька.

— Инфаркт нередко случается ни с того ни с сего, — сказал патологоанатом. — И Фальк скончался именно от инфаркта. Так показало вскрытие. И что бы ты ни говорил, раньше и сейчас, данного факта это не упраздняет.

— А травма головы?

— Он получил ее, ударившись об асфальт.

Валландер поблагодарил и положил трубку. На миг его что-то кольнуло. Марианна Фальк была уверена, что Тиннес Фальк чего-то опасался.

Потом он захлопнул папку с мартинссоновским отчетом. Нет у него времени ломать голову над людскими домыслами.

Сходил в кафетерий, налил себе кофе. На часах без малого полдвенадцатого. Мартинссона и Ханссона на месте по-прежнему нет, и никто не знает, где они. Валландер вернулся в кабинет. Еще раз перебрал Иренины записки. Анита, то бишь «Америкэн экспресс», пока молчит. Он подошел к окну, посмотрел на водонапорную башню. Там шумно ссорились вороны. Снова и снова он с тревогой думал об отъезде Стена Видена и не мог отделаться от ощущения, будто оказался последним в забеге, который не рассчитывал выиграть, но и последним быть тоже не хотел. Мысль была туманная. Однако он понимал, что его тревожит. Чувство, что время мчится прочь.

— Не может так продолжаться! — воскликнул он. — Вскоре должно что-то произойти.

— Ты с кем разговариваешь?

Валландер обернулся. На пороге стоял Мартинссон. Как из-под земли вырос. Во всем управлении он один ходит совершенно бесшумно.

— Сам с собой, — твердо произнес Валландер. — С тобой так не бывает?

— Если верить моей жене, я разговариваю во сне. Это ведь одно и то же?

— Ты чего хотел?

— Я проверил по нашим базам всех, кто имеет ключи от подстанции. Никто из них у нас не числится.

— Мы на это и не надеялись.

— Я попытался прикинуть, почему калитку взломали, — продолжал Мартинссон. — По-моему, тут есть только две возможности. Либо у взломщика не было ключа от калитки. Либо он хотел создать видимость чего-то такого, что нам пока непонятно.

— И что бы это могло быть?

— Почем я знаю? Хулиганство. Вандализм.

Валландер покачал головой:

— Стальную дверь отперли ключами. Насколько я могу судить, есть, пожалуй, еще один вариант: калитку взломал один человек, а стальную дверь отпер другой.

Мартинссон с недоумением посмотрел на него:

— Как ты это объяснишь?

— Никак. Просто предлагаю вариант.

Разговор иссяк. Мартинссон удалился. Уже двенадцать. Валландер все ждал. В двадцать пять первого пришла Анн-Бритт.

— В спешке Эву Перссон никак не упрекнешь, — сказала она. — Молоденькая девчонка, а говорит медленно-медленно.

— Наверно, боялась брякнуть что-нибудь невпопад.

Анн-Бритт села в посетительское кресло.

— Я выполнила твою просьбу. Задала твои вопросы. Никакого китайца она не видала.

— Я говорил не о китайце, а об азиате.

— Так или иначе, она никого не видела. А местами они поменялись, поскольку Соне дуло из окна.

— Как она вообще реагировала на этот вопрос?

Анн-Бритт нахмурилась:

— Именно так, как ты и предполагал. Она его не ожидала. И ее ответ — чистейшая ложь.

Валландер хлопнул ладонью по столу:

— Значит, все-таки между ними и азиатом есть связь.

— Какая же?