Глухая стена

Он хлопнул ладонями по столу в знак того, что с сетованиями покончено. Мартинссон и Ханссон безусловно правы, ему ли не знать. Однако вместе с тем он понимал, что надо стиснуть зубы и продолжать работу.

Может, вся штука в том, что он вконец вымотался и уже не в состоянии протестовать против постоянных перемен в полиции, которые вот-вот перекроют им воздух?

Вошла Анн-Бритт Хёглунд.

— Ну и ветрище! — сказала она, снимая куртку.

— Осень на дворе, — отозвался Валландер. — Итак, начнем. Вчера вечером кое-что случилось, и это резко меняет ход расследования.

Он кивнул Мартинссону, и тот доложил об исчезновении трупа Тиннеса Фалька.

— Это что-то новенькое, — сказал Ханссон, когда Мартинссон умолк. — С пропавшими трупами мы раньше не сталкивались. Резиновый плот, помнится, пропал, было дело. Но чтоб покойник…

Валландер поморщился. Он тоже помнил, что резиновый плот, который прибило к берегу в Моссбю, по неведомой причине исчез прямо из управления.

Анн-Бритт посмотрела на него:

— Стало быть, должна существовать связь между человеком, скончавшимся у банкомата и убийством Лундберга? Но это же сущий абсурд.

— Да, — кивнул Валландер. — Но никуда не денешься, придется теперь работать, учитывая и эту возможность. Полагаю также, всем ясно, что будет нелегко. Мы думали, у нас тут весьма жестокое, но раскрытое убийство таксиста. Затем все начало рассыпаться прямо на глазах. Когда Соня Хёкберг сумела сбежать и была найдена мертвой на силовой подстанции. Мы знали, что некий мужчина скончался от инфаркта возле банкомата, но дело решили не возбуждать, так как ничто не указывало на преступление. Эта версия и сейчас не исключается. Затем пропадает труп. А в пустую ячейку холодильника кладут электромагнитное реле из тех, что используются на трансформаторных подстанциях.

Валландер умолк, думая о четырех вопросах, которые сформулировал нынче утром. Ему вдруг стало ясно, что начинать надо совсем с другого.

— Кто-то вламывается в морг и похищает труп. С большой долей уверенности можно предположить, что сделано это в стремлении что-то скрыть. Одновременно в холодильнике оставляют реле. Оно не забыто и не попало туда по ошибке. Похититель трупа хотел, чтобы мы его нашли.

— Что в свою очередь может означать только одно, — заметила Анн-Бритт.

Валландер кивнул:

— Кто-то хочет, чтобы мы связали Соню Хёкберг с Тиннесом Фальком.

— А вдруг след ложный? — возразил Ханссон. — Может, кто-то прочел о девушке, ведь просто так реле в сумке таскать не будешь.

— Разбираться будем шаг за шагом, — перебил Валландер. — Пусть Нюберг установит, откуда это реле — не с той ли самой подстанции. Если да, то дело ясное.

— Не обязательно, — сказала Анн-Бритт. — Возможно, след символический.

Валландер качнул головой:

— Думаю, все-таки я прав.

Мартинссон стал звонить Нюбергу, остальные тем временем сходили за кофе. Валландер рассказал про репортера, который ни свет ни заря поднял его с постели.

— Ничего, скоро угомонятся, — сказала Анн-Бритт.

— Надеюсь, ты не ошибаешься. Но сам я далеко не уверен.

Они вернулись в комнату для совещаний.

— Две вещи, — сказал Валландер. — Эва Перссон. То, что она несовершеннолетняя, более не имеет значения. Ее надо допрашивать со всей серьезностью, без скидок на возраст. Этим займешься ты, Анн-Бритт. Тебе известно, какие вопросы самые важные. И ни в коем случае не отступай, пока не добьешься правдивых ответов, отговорки нас не устраивают.

Еще час они составляли план следственных мероприятий. Неожиданно Валландер сообразил, что простуда прошла. Силы понемногу возвращались. Около половины десятого все разошлись по своим делам. Ханссон и Анн-Бритт исчезли в коридоре. Сам Валландер и Мартинссон отправятся на квартиру Тиннеса Фалька. У комиссара вертелось на языке, что он уже был там, но он сделал над собой усилие и смолчал. Водилась за ним такая слабость: иногда он не рассказывал коллегам обо всех предпринятых им шагах. И давно уже оставил надежду когда-нибудь покончить с этой привычкой.

Пока Мартинссон договаривался насчет ключей от квартиры Тиннеса Фалька, Валландер пошел к себе в кабинет, прихватив газету, которой Ханссон шваркнул об стол. Полистал — нет ли там чего о нем самом. Нашлась лишь маленькая заметка о том, что некий полицейский с большим профессиональным опытом подозревается в жестоком обращении с арестованной несовершеннолетней. Имя его не упоминалось, но он снова почувствовал прилив негодования.