Глухая стена

— Домой мы вернулись в двадцать пять первого. А от торгового центра до моего дома примерно пятнадцать минут ходу.

Она показала на карте свой дом. Валландер и Ханссон согласились с ней. Насчет времени она не ошибается.

— Однако тела на асфальте вы не увидели? — сказал Ханссон. — И собака не занервничала?

— Нет.

Ханссон обернулся к Валландеру:

— Странно как-то, а?

— Тело держали в морозильнике, — сказал комиссар. — Вероятно, поэтому запаха не было. Можно спросить у Нюберга. Или у кого-нибудь из кинологов.

— А я рада, что ничего не видела, — решительно объявила Альма Хёгстрём. — Подумать страшно: ездят тут всякие с трупами среди ночи.

Ханссон спросил, не видала ли она возле банкомата других людей. Но кроме нее, никого там не было.

Дальше разговор пошел о ее предшествующих встречах с Тиннесом Фальком.

Валландер с ходу спросил:

— Вы знали, что мужчину, которого регулярно видели, гуляя с собакой, звали Фальк?

Ответ его удивил:

— В свое время он приходил ко мне на прием. Зубы у него были здоровые, и приходил он редко. Но у меня хорошая память на лица и имена.

— Стало быть, вечерами он имел привычку прогуливаться? — спросил Ханссон.

— Я встречала его несколько раз в неделю.

— Одного? Или за компанию с кем-нибудь?

— Он всегда гулял в одиночестве.

— Вы разговаривали друг с другом?

— Раз-другой я поздоровалась. Но он не выказал желания пообщаться.

Ханссон исчерпал свои вопросы, посмотрел на Валландера, и тот взял инициативу в свои руки:

— Последнее время вы не замечали за ним ничего особенного?

— Что вы имеете в виду?

Валландер и сам толком не знал, как поставить вопрос.

— Он казался испуганным? Оглядывался по сторонам?

Альма Хёгстрём опять надолго задумалась:

— Пожалуй, я бы сказала наоборот.

— В каком смысле?

— В смысле испуга. По моему впечатлению, последнее время он был в хорошем настроении и полон энергии. Раньше, как мне казалось, он двигался тяжеловесно, даже как-то уныло.

Валландер наморщил лоб:

— Вы уверены?

— Как можно быть уверенным в том, что происходит в душе другого человека? Я говорю только о своих впечатлениях.

Валландер кивнул.

— Ну что ж, — сказал он, — большое вам спасибо. Возможно, мы снова свяжемся с вами. А если вспомните еще что-нибудь, не откажите в любезности, сразу же сообщите. Мы будем чрезвычайно признательны.

Ханссон пошел проводить свидетельницу. Валландер остался. Он размышлял о том, что она сказала напоследок. Итак, незадолго до смерти Тиннес Фальк был как будто в весьма хорошем расположении духа. Валландер покачал головой. Ничего не стыкуется, наоборот, разваливается.

Вернулся Ханссон:

— Я не ослышался? Собаку вправду зовут Честный?

— Да.

— Ну и имечко!

— Почему? Честный пес. Я слыхал клички и похуже.

— Да разве можно называть пса Честным?

— Как видишь, можно. И ничего противозаконного тут нет.

Ханссон покачал головой.

— Черный или темно-синий «мерс»-фургон, — помолчав, сказал он. — Полагаю, надо искать среди машин, которые числятся в угоне.

Валландер кивнул:

— И потолкуй с кем-нибудь из кинологов насчет запаха. Так или иначе теперь нам точно известно время. А в нынешних обстоятельствах это уже немало.

Валландер вернулся к себе. Было без четверти двенадцать. Он позвонил Мартинссону, рассказал о ночных событиях. Мартинссон слушал, не говоря ни слова. Комиссар начал злиться, но взял себя в руки и попросил Мартинссона поехать на Руннерстрёмсторг встретить Роберта Мудина. Ключи Валландер передаст ему внизу, в холле.

— Пожалуй, будет небесполезно посмотреть, как мастер одолевает защиту, — заметил Мартинссон.

— Повторяю: всю ответственность я беру на себя, — сказал Валландер. — Но я не хочу, чтобы Роберт был там один.

Мартинссон сразу учуял в голосе Валландера легкую иронию и перешел к обороне:

— Не каждый может, как ты, плюнуть на служебные инструкции.

— Знаю, — нетерпеливо ответил Валландер. — Ты, разумеется, прав. И все-таки я не пойду за разрешением ни к прокурору, ни к Лизе.

Мартинссон отправился на Руннерстрёмсторг. А Валландер вдруг почувствовал, что проголодался. День выдался погожий, и он пешочком прогулялся до иштвановской пиццерии, где и пообедал. У Иштвана было полно работы, так что ни о Фу Чжэне, ни о поддельной карточке поговорить не удалось. На обратном пути Валландер зашел на почту и отправил письмо в бюро знакомств, а затем двинул в управление, нисколько не сомневаясь, что никаких ответов не будет.

Едва он вошел в кабинет, как зазвонил телефон. Нюберг. Комиссар спустился этажом ниже и, войдя в кабинет криминалиста, сразу увидел у него на столе молоток и нож — орудия убийства Лундберга.

— Сегодня аккурат сравнялось сорок лет, как я служу в полиции, — проворчал Нюберг. — И сей нелепый юбилей, разумеется, пришелся на воскресенье.

— Раз ты так устал, взял бы да подал в отставку прямо сейчас! — в сердцах бросил Валландер. Он сам удивился: раньше он никогда не вымещал на Нюберге свое дурное настроение. Напротив, в общении с криминалистом, который был мастером своего дела, но отличался взрывным темпераментом, неизменно соблюдал осторожность.

Впрочем, Нюберг как будто бы не обиделся. Только с любопытством посмотрел на него: