Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

После того, как Оскар стал регулярно приходить домой сразу же после работы, Агне отказалась от своих бесконечных походов и даже от кружка рукоделия. Энтузиасты ткацких станков и различных орнаментов звонили и спрашивали, в чем дело? Агне отвечала, что не совсем здорова и просила забросить ее незаконченные работы куда-нибудь подальше в угол, чтобы они никому не мозолили глаза.

Часто нападавшая раньше на Керту, Агне теперь настолько размягчилась, что того и гляди готова была совсем распустить девчонку. Керту совсем отбилась от рук, она валялась на диване, смотрела телевизор, шепталась с Черным Джеком, то бишь Тармо, когда тот приходил к ним в гости. Но школу девочка посещала с охотой, и этого, по мнению Агне, было достаточно.

Силы Агне словно удвоились. Квартира сияла чистотой. Узнав о каких-то модных кулинарных рецептах, Агне ставила на стол блюда, внешний вид которых не давал никакого представления об их содержании.

К Агне вернулась ее хозяйственность и предприимчивость, она как бы родилась вновь.

И Оскар, как истый труженик, сидел по вечерам за своим столом, перебирал бумаги, заглядывал — чего уже давно не делал — в умные книги и даже написал маленькое социологическое исследование, предварительно основательно порывшись в картотеке УУМ'а.

Закончив это исследование, Оскар поразился — значит, в чем-то простом и узком все-таки можно еще найти какую-то закономерность, подчиняющуюся логике. Он чувствовал, как в нем восстанавливаются прежние силы, и лелеял надежду от маленькой истины перейти в будущем к большой.

Оскар разбирал книжные завалы в своей комнате и даже спускался в подвал на розыски необходимых ему книг среди тех томов, что давно пылились на бельевом катке.

Однажды вечером Агне спросила, какова цель его работы — уж не готовит ли он после долгого перерыва какую-нибудь лекцию. Вопрос жены неприятно поразил Оскара, погруженного в этот момент в чтение. Возникшие было стабильность и равновесие вмиг нарушились. Оскар почувствовал себя как бы пойманным на месте преступления, все снова стало расплывчатым и запутанным, он снова утерял способность вникать в серьезные проблемы, и в висках у него опять застучало.

Оскар понял, что воспринимал информацию лишь неким верхним, надпочвенным пластом своего сознания. И это поверхностное восприятие создавало обманчивое впечатление о якобы возродившихся духовных силах. Он сидел за столом и работал только для того, чтобы убить время.

В действительности же он не переставал думать об Ирис — точнее, она присутствовала в его подсознании. Существование Ирис было для него тем воздухом, который он вдыхал, читая и сортируя письма в УУМ'е, или же просматривая книги и работая над своим маленьким исследованием дома.

Оскар терпеливо и в то же время с нетерпением ждал.

Он сдерживал себя, чтобы поминутно не смотреть в окно и не проверять погоду. Должны быть какие-то границы приличия, хотя бы в той мере, в какой это необходимо, чтобы скрыть суть дела от окружающих.

Оскар ждал первого настоящего снега.

В тот раз, когда он случайно встретил Ирис за стеклянными дверьми кафе и попросил разрешения проводить ее, она отказалась.

На прощание она пообещала:

— Когда выпадет снег, я буду по вечерам ходить на лыжах. Вы можете составить мне компанию.

И ушла.

Однако снега в этом году все не было и не было. А если он и выпадал, то сразу переходил в дождь, без конца барабанивший в окна; с деревьев капало. Временами подмораживало, столбик ртути на градуснике падал ровно настолько, чтобы дороги стали скользкими. Оскар следил за сводками погоды, но никаких изменений не ожидалось.

Однажды вечером он почувствовал, что больше ждать не может, он просто устал ждать. Усталость затуманила образ Ирис. Испуганные глаза словно растворились в сумраке и дожде. Мимолетная встреча с Ирис канула в безвозвратное прошлое, и на Оскара нашло полное равнодушие.

Он забросил свою работу, часами лежал просто так и смотрел в потолок. Не было ни последовательных мыслей, ни ясных желаний. Временами его душила злоба, и дышать становилось трудно. И тогда Оскар готов был отрицать все на свете. Глаза Ирис, которые все еще нет-нет и смотрели на него сквозь туман, были полны насмешки. Оскар чувствовал себя одураченным, и ему хотелось излить свой гнев и накричать на эту призрачную Ирис.

В этот вечер Оскар лег рано в надежде отдохнуть и сбросить с себя апатию и тоску. Он твердо решил со следующего дня зажить по-старому. Завтра же он отберет из почты УУМ'а подходящее письмо, взвесит таящиеся в нем возможности, постучит в намеченную дверь и сядет на стул, который ему непременно будет предложен.

Умиленная происшедшей в нем переменой Агне вначале не придаст значения тому, что после длительного перерыва Оскар в какой-нибудь из вечеров задержится. Она не захочет поверить, что все вернулось к прежнему — природа запрограммировала в человеке известную дозу оптимизма. Агне даже и в голову не придет, что ее семейная жизнь может снова пошатнуться.

Но задуманный план не принес Оскару ни ожидаемого покоя, ни облегчения.